Это – удивительный город. Он растет со скоростью новых американских городов, но растет не от замысла и воли отдельных личностей, а от естественного хода событий.
В. И. Немирович-Данченко рассказывает о том, каким он застал Белград во время войны 1877-78 года. Это была всего-навсего беспорядочная куча низких
деревянных домишек под соломенными крышами, а над этой деревнюшкой гордо возвышался каменный дворец короля... о полутора этажах. Но вот прошло с этого
времени не более сорока лет (за вычетом войн), и Белград стал крупным европейским городом.
Подъезжая к нему – все равно, на пароходе ли, по Дунаю, или в железнодорожном вагоне, – с восхищением видишь прекрасный, весь белый в зелени город,
живописно разостлавшийся по холмам и долинам, взбираясь высоко вверх. А по вечерам он залит электрическим светом.
Правда, в старом, нижнем городе мостовая покамест еще каменная и трогательно напоминает мне не то Устюжну, не то Наровчат, но уже на каждой улице, на
каждом углу идет лихорадочным темпом шоссейно-строительная работа, уже пахнет в воздухе асфальтом, уже многие кварталы временно непроезжи, и вот
завтра-послезавтра Белград проснется с торцовыми мостовыми и с асфальтовыми тротуарами. Художник П. А. Нилу с говорил мне, что, приехав в Белград
вторично, после четырехлетнего срока, он совсем не узнал города: так он разросся и объевропеился.
Впрочем, надо сказать: я видел мимоходом тот будущий аристократический квартал, где уже расположились в своих великолепных особняках посольства
влиятельных и высок овалютных стран. Какие широкие, важные и тихие улицы, какие просторные авеню, как свежа, густа и красиво подстрижена зелень
длинных бульваров! Но все это дело частной инициативы и мало относится к внутренней инстинктивной потребности города к расширению.
Дело в том, что Белград по своему географическому положению издавна должен был занять место узла, перекрестка множества дорог, соединяющих ближний
и дальний запад с ближним и дальним востоком. Вот почему переполнены всегда до отказа поезда, идущие в Белград, из Белграда и через Белград. Вот
почему по Дунаю, по этому мощному водяному пути, идут без конца огромные грузовые пароходы и тянутся объемистые баржи. А на пассажирские пароходы
трудно протискаться.
Но это только начало. Югославия, за малыми исключениями, страна чрезвычайно богатая и с очень большим будущим. Она богата хлебом и зерном, отличным
скотом всяких видов и жирными пастбищами; в ней обильно вызревают яблоки, груши, сливы и ароматный крупный мускатный виноград; вина вдосталь в каждом
крестьянском доме, и если сорта его не особенно высокого качества, то надо сказать, что и сложное искусство виноделия стоит в Югославии почти на
том же уровне, в каком оставил его великий винодел, наш славный праотец Ной. Гористая часть страны изобилует множеством источников: горячих, холодных,
кипучих, серных, йодистых и прочих. Большинство из них целебные. Еще важнее то, что из недр добывается собственный каменный уголь, и уже, конечно,
самое важное – это то, что совсем на днях профессор X (жаль, забыл имя) нашел в предгориях несомненные и весьма солидные следы нефти.
Теперь, я думаю, понятно, почему город так инстинктивно раздвигается вширь, почему так кипит и бурлит уличное движение и почему так непомерно
дороги здесь квартиры. Правда, эта дороговизна несколько уравновешивается дешевизною съестных припасов. Так, считая на франки: кило лучшего мяса
– 6 франков; кило стерляди или осетрины – 25 фр.; кило судака – 15 фр.; кило щуки – 10 фр. Хлеб почти даром. Если в каком-нибудь трактире хозяин, во
мгновенном безумии, вздумал бы поставить в счет хлеб, то, вероятно, от его кафаны не осталось бы ни одной дощечки в течение десяти минут.
Чтобы покончить со строительной горячкой – позвольте еще два слова. Конечно, строит и правительство, и строит, надо ему отдать справедливость,
широко и мудро. Так: оно выстроило громадные даже для парижского масштаба здания: бактериологического института, института экспериментальной
медицины, клиники по внутренним болезням, но предупредительно вынесло их почти за город, за Славию, за улицу Краля Милютина, очевидно предвидя
будущую городскую тесноту.
Вот именно клинику внутренних болезней, которой заведовать будет русский профессор Игнатовский, я и осматривал, будучи приглашенным русскими
сестрами милосердия на чай с колбасой.
Работать клиника еще не начала, и профессор пока в отпуску[
2]. Но все здание, и палаты, и кабинеты врачей,
я успел оглядеть, поражаясь той широте, заботливости и практичности, с которыми все задумано и сделано в этом семиэтажном доме, в который свободно
бы втиснулся дважды скромный королевский дворец.
Строиться Белграду вширь, не прибегая к зловещей помощи небоскребов, осталось еще место, равное Парижу и Лондону со всеми их предместьями.
В этом я убедился, едучи на пароходике из Белграда в Панчево и разглядывая в течение четырех часов почти необозримые окрестности города по правую
и левую сторону Дуная.
1928
