1. К * («Я не унижусь пред тобою») – впервые опубликовано с пропуском стихов 21–38 в «Отеч. записках» (1859, т. 125, № 7, отд. I, стр. 59–60), полностью в Соч. под ред. Висковатова (т. 1, 1889, стр. 68–70).
Датируется 1832 годом по положению в тетради IV. Это прощальное обращение к Наталии Фёдоровне Ивановой (1813–1875), дочери московского драматурга Ф.Ф.Иванова (см. примечание к стихотворению «Н. Ф. И....вой», 1830, т. I, стр. 397).
Стихи 31–32 повторяют стихи 19–20 стихотворения «Время сердцу быть в покое», 1832. (
вернуться)
2. «Нет, я не Байрон, я другой...» – впервые опубликовано в «Библ. для чтения» (1845, т. 68, № 1, отд. I, стр. 12).
Датируется 1832 годом, так как расположено в тетради XX вслед за копиями стихотворений «Ты молод» и «К*» («Я не унижусь пред тобою»), написанными в этом году (автографы их находятся в тетради IV).
В стихотворении Лермонтов подчеркивает национальное своеобразие своего творчества.
Из
«Лермонтовской энциклопедии»:
«Нет, я не Байрон, я другой...» – обычное для Л. сравнение своей судьбы с судьбой английского поэта (ср. «К***» («Не думай, чтоб я был достоин сожаленья»),
автобиографическую заметку 1830: «Еще сходство в жизни моей с лордом Байроном», VI, 387 — см. Автобиографические заметки) в этом стихотворении существенно уточняется,
что свидетельствует о его поэтическом и духовном самоопределении. Л. не отвергает внутреннего родства с Байроном – оба поэта предстают в стихотворении как романтические
странники, переживающие конфликт с толпой и с целым миром, которому они чужды и которым они «гонимы». Объединяет Л. с Дж. Байроном и позиция избранничества – с той,
однако, многозначительной для Л. разницей, что он, в отличие от английского поэта, еще «неведом» миру: «неведомый избранник». Речь, следовательно, идет не об отказе
от байронизма, казалось бы, заявленного в первой строке, а об особой и более трагичной личной судьбе поэта «с русскою душой» («Я раньше начал, кончу ране, / Мой ум
не много совершит»). Сравнение идет, т.о., по двум гл. линиям – внутренней соотнесенности с личностью Байрона и противопоставленности ему своего поэтического «удела»,
и развитие, итог обеих ипостасей представляются Л. безрадостными. Определение «с русскою душой» указывает на пробуждение национального самосознания и на различные
общественные условия, в которых творили оба поэта. Строки: «В душе моей, как в океане, / Надежд разбитых груз лежит...» могут прочитываться и как выражение личного, и
как исторически обусловленного (как бы «унаследованного») трагизма, отягощенного сознанием невысказанности своих высоких и тайных дум. Сопоставление своей души с
океаном раскрывает масштаб этих неведомых дум поэта, но вместе с тем и сомнение в самой возможности их выразить, ибо сложность задачи требует усилий, равновеликих
могуществу «бога». Пафос незаменимости своего человеческого и поэтического призвания подчеркнут в последних строках выдвинутостью в рифму слова «кто» и последним
стихом: «...кто / Толпе мои расскажет думы? / Я – или бог – или никто!». Композиционная структура стихотворения возвращает к мотиву избранничества. В. И. Коровин.
Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); Науч.-ред. совет изд-ва "Сов. Энцикл."; Гл. ред. Мануйлов В. А., Редкол.: Андроников И. Л.,
Базанов В. Г., Бушмин А. С., Вацуро В. Э., Жданов В. В., Храпченко М. Б. – М.: Сов. Энцикл., 1981.(
вернуться)
3. К* («Мы случайно сведены судьбою...») – впервые опубликовано в «Северном вестнике» (1889,
№ 1, отд. I, стр. 21–22).
Автограф не известен. Датируется 1832 годом по положению в тетради XX.
Стихотворение, возможно, обращено к В. А. Лопухиной (ср. стих 10 со стихом «Товарищ бурь моих суровых» из чернового автографа посвящения к поэме «Измаил-бей», 1832).
Из
«Лермонтовской энциклопедии»:
«К*» («Мы случайно сведены судьбою») – стихотворение раннего Л. (1832), посвящённое В.А. Лопухиной. В любовной лирике 1830–32 (напр., в стихах ивановского цикла), где
преобладают ноты обиды, упрека и горечь обманутых надежд, это стихотворение выделяется особым настроением просветленной и уверенной в своем чувстве любви: идеальный
образ любимой женщины, так рано родившийся в сердце юного поэта, служит ему единственной отрадой: «Но с тобой, мой луч путеводитель, / Что хвала иль гордый смех людей!».
Такая любовь есть любовь-товарищество, любовь-спутница – «Будь, о будь моими небесами, / Будь товарищ грозных бурь моих» – и она не отвергается поэтом. Однако надежда
найти счастье в любви несбыточна, отсюда и роковая невозможность общего пути: герой знает о другом исходе, уготованном ему судьбою. Так возникает другой основной мотив
– мотив избранничества; стихотворение, т.о., перерастает рамки любовной темы. Лирический герой осознает единственность и неповторимость своей жизни, открыто и
бескомпромиссно противопоставляя себя чуждому миру, утверждая стремление к героическому действию, борьбе: «Я рожден, чтоб целый мир был зритель / Торжества иль гибели
моей». Эту поэтическую формулу можно рассматривать как своего рода декларацию раннего Лермонтова. В отличие от человеческого мира, косного и равнодушного, герою
близка природа как естественная дружелюбная среда. В то же время элементы романтического пейзажа («свод небес далекий», «грозные бури», «бурные волны») несут
символический смысл. Экспрессивная напряженность синтаксиса, многократно используемые анафоры создают ту «раскованную» патетику лермонтовского стиха, когда свободная
поэтическая мысль как бы вырывается из рамок четко организованной формы. В. Н. Шикин. Лермонтовская энциклопедия. (
вернуться)
4. К* («Оставь напрасные заботы...») – впервые опубликовано в «Саратовском листке» 1876 г.,
№ 43.
Печатается по копии в тетр. 20, № 105. Датируется 1832 годом по положению в тетради XX.
В этом стихотворении, обращенном к В. А. Лопухиной, Лермонтов говорит о своем прежнем чувстве к Н. Ф. Ивановой (Соч. изд. «Московский рабочий», 1949, стр. 480).
Из
«Лермонтовской энциклопедии»:
К* («Оставь напрасные заботы...») – стихотворение раннего Л. (1832), обращенное к В.А. Лопухиной. Одно из немногих, где лирический герой уверен в ответном чувстве
возлюбленной: «Ты любишь – верю – и довольно». Образ чистой, не охлажденной жизненным опытом женской души проходит через все стих.: «Не погублю святое счастье / Такой
души и не скажу...». Однако чувство разделенной любви не приносит счастья или исцеления лермонтовскому герою. И преграда для любви, стена, которую он возводит между
собой и героиней, – собственный мир души, во всем разуверившейся и ничем не дорожащей. Эту свершившуюся в нем метаморфозу («Что все, чем сердце дорожило, / Теперь для
сердца стало яд») он воспринимает как трагическую и невосполнимую утрату, что обусловило исповедальную напряженность стиха. Характерно, что своеобразным выходом из
отчаяния, противовесом ему становится для героя сосредоточенность на своих тайных муках (настоящего и особенно прошлого) как необходимых «спутниках» жизни,
свидетельствующих об исключительности и неподдельности его опыта. Стихотворение положили на музыку: К. Д. Агренев-Славянский, А. Ф. Пащенко и др. Л. Щ. Лермонтовская
энциклопедия. (
вернуться)
5. Сонет – впервые опубликовано в «Северном вестнике» (1889, № 1, отд. I, стр. 21). Датируется
1832 годом по положению в тетради XX.
Обращено к Наталии Фёдоровне Ивановой (1813–1875), дочери московского драматурга Ф.Ф.Иванова, в которую был влюблён Лермонтов (см. примечание к стихотворению
«Н. Ф. И.... вой», 1830, т. 1, стр. 397). См. о
жанре сонета подробнее.
Из
«Лермонтовской энциклопедии»:
«Сонет» – стихотворение Лермонтова (1832), обращенное к Н.Ф. Ивановой, с характерным для ивановского цикла мотивом неразделенной любви. Элегически-медитативная
интонация находит адекватное мелодич. выражение в протяженности стиха (6-стопный ямб) и в самой форме сонета (единственный у Л. случай обращения к этой форме).
Стихотворение положили на музыку В. А. Задонский, В. В. Желобинский. Л. Н. Лермонтовская энциклопедия. (
вернуться)
6. «Я жить хочу! хочу печали...» – впервые опубликовано с письмом к С. А. Бахметевой (без стихов 9–12) в «Современнике» (1854, т. 43, № 1, отд. I, стр. 6).
Датируется июлем 1832 года, так как первые 8 стихов этого стихотворения процитированы в письме Лермонтова к своей знакомой, воспитаннице Е. А. Арсеньевой Софье Александровне Бахметевой (1800– ?) от августа этого года после фразы: «Странная вещь, только месяц тому назад я писал» (см. настоящее издание, т. 6). (
вернуться)
7. Чело – лоб. (
вернуться)
8. Желанье («Отворите мне темницу») – впервые опубликовано в «Отечественных записках» (1841,
т. 19, № 11, отд. III, стр. 1–2). Датируется 1832 годом по положению в тетради XX.
В 1837 году Лермонтов переработал это стихотворение (
см. «Узник» на сайте
"К уроку литературы").
Из
«Лермонтовской энциклопедии»:
Желанье («Отворите мне темницу») – стихотворение Лермонтова (1832), одно из наиболее ярких произведений ранней лирики. Вместе с более поздними стихотворениями «Узник»,
«Сосед» («Кто б ни был ты, печальный мой сосед»), «Соседка», «Пленный рыцарь» образует «тюремный цикл» в лермонтовской лирике. В стихотворении соединены, сближены
различные (и на первый взгляд противоречивые) «желанья», которые неоднократно звучат и в других стихах Л. Три строфы стихотворения, выражающие вместе полноту жизни,
разные ее начала, позднее будут развернуты, углублены по мысли и чувству в отдельных стихотворениях: «Узнике» (стремление к воле), «Парусе» (жажда борьбы, «бури»),
«Выхожу один я на дорогу» (стремление к покою). Д. Максимов отметил близость лирического героя стихотворения к образу Мцыри (романтическое свободолюбие). Первые 4
стиха перенесены Л. в стихотворение «Узник». Черты народной песенности в стихе (4-стопный хорей, обилие внутренних созвучий) и слоге (единоначатия, постоянные эпитеты
и др.), ярко выраженное музыкальное начало определили интерес многих композиторов к «Желанью». Особенно популярен романс А. Г. Рубинштейна. В искаженном виде строки
из стихотворения вошли в тюремную песню (см. Максимов С., Сибирь и каторга, ч. 1, СПБ, 1891, с. 367—68). Стихотворение иллюстрировали: С. В. Иванов, В. М. Конашевич,
В. Д. Поленов. Существует неск. редакций стихотворения. Очевидно, самая ранняя из них — автограф в альбоме А. М. Верещагиной (б-ка Колумбийского ун-та, США;
фотокопия — ИРЛИ, оп. 2, № 40, л. 9). Строки 5—8 здесь имеют руссоистский оттенок: лирический герой хотел бы в «дикой степи» сбросить с себя «образованности цепи».
В автографе 2-й ред. (ИРЛИ, тетр. ХХ) те же строки подчеркивают свободолюбие героя: «Чтоб я с ней по синю полю / Ускакал на том коне. / Дайте волю — волю — волю —
/ И не надо счастья мне». Л. Н. Назарова. Лермонтовская энциклопедия. (
вернуться)
9. Челнок – лодка. (
вернуться)
10. Пучина – море, морская бездна. (
вернуться)
11. К* («Прости! – мы не встретимся боле») – впервые опубликовано в «Саратовском листке» (1876,
1 января, № 1).
Датируется 1832 годом по положению в тетради XX.
Обращено к Н. Ф. Ивановой (см. примечание к стихотворению «Н. Ф. И.... вой», 1830, т. 1, стр. 397).
Ср. стихи 9–11 со стихами 1–4 стихотворения «Есть речи – значенье», 1840 (стр. 144).
Из
«Лермонтовской энциклопедии»:
«К*» («Прости! – мы не встретимся боле») – стихотворение, написанное в августе 1832 перед отъездом Л. из Москвы в Петербург. Обращено, по-видимому, к Н.Ф. Ивановой;
по другим данным — к В.А. Лопухиной. Начало второй строфы повторяется в измененном виде в стих. «Есть речи — значенье». Б. Удодов считает 3-ю строфу как бы эскизом
сцены поцелуя Демоном Тамары и ее мгновенной гибели (в поэме «Демон»). В ней выражено характерное для Л. противопоставление вечности — мигу как переживанию такой
интенсивности, которое вбирает в себя всю полноту бытия. Стихотворение положили на музыку: Н. Я. Мясковский, В. Иванов-Корсунский, А. Ф. Пащенко и др. И. С. Чистова.
Лермонтовская энциклопедия. (
вернуться)
12. Парус – впервые опубликовано в «Отеч. записках» (1841, т. 18, № 10, отд. III, стр. 161). Датируется 1832 годом, не раньше первой половины августа и не позднее 2 сентября.
Написано в Петербурге. Первоначальный текст вошел в письмо Лермонтова к Марии Александровне Лопухиной (1802—1877), старшей сестре В. А. Лопухиной, датированное 2 сентября 1832 г.
Первый стих – «Белеет парус одинокий» – совпадает со стихом 19 строфы XV главы I поэмы А. А. Бестужева-Марлинского «Андрей,
князь Переяславский». Первая глава этой поэмы вышла отдельным изданием (анонимно) в Москве в 1828 году, а в 1832 году стало известно имя автора.
В «Парусе» Лермонтова отразились настроения передовой русской интеллигенции 30-х годов XIX века: художественные образы стихотворения символизировали протест против политического гнета в России.
Образ белеющего в морском тумане паруса получил в творчестве Лермонтова и живописное воплощение – в акварельном рисунке (см. ниже), относящемся к концу 1820-х
– началу 1830-х гг. Несколько лет спустя Лермонтов вновь вернулся к этому образу, использовав его в концовке «Княжны Мери». (
вернуться)
13. «Он был рожден для счастья, для надежд...» – впервые опубликовано вместе с письмом к М. А.
Лопухиной в «Русск. архиве» (1863, № 4, стлб. 293). Датируется 1832 годом по нахождению в казанской тетради.
Первые пять стихов почти без изменений позже были перенесены в стихотворение «Памяти А. И. О[доевско]го», 1839 (стр. 131). Следующие четыре стиха с некоторыми
изменениями вошли в стихотворение «Дума». 1838 (
см. стихотворение "Дума" на
сайте "К уроку литературы").
Из
«Лермонтовской энциклопедии»:
«Он был рожден для счастья, для надежд...» – стихотворение Л. (1832), одно из наиболее значительных произведений ранней лирики поэта, отразивших глубокие раздумья о
себе и людях своего поколения. Стихотворение интересно соединением двух «сквозных» мотивов лирики Л., на первый взгляд контрастирующих между собою. Его начальные
строки («Он был рожден для счастья, для надежд, / И вдохновений мирных! — но безумный / Из детских рано вырвался одежд / И сердце бросил в море жизни шумной») рисуют
образ, созвучный незадолго перед тем написанному «Парусу». Этот образ мятежного романтического героя вместе с поэтической формулой его противостояния враждебному миру («И
мир не пощадил — и бог не спас!») был впоследствии целиком перенесен Л. в стихотворении «Памяти А. И. Одоевского» (1839). Содержанием остальной, большей части
стихотворения становится другая тема — «сочный плод, до времени созрелый», — метафора, которая, будучи отнесена поэтом к самому себе, войдет в стихотворение «Мое
грядущее в тумане» (ок. 1837) и «Гляжу на будущность с боязнью» (1838?), а затем, в наиболее лапидарной и отточенной форме, как характеристика целого «поколения», —
в «Думу» (1838). В этом отношении стихотворение «Он был рожден...» представляет собой одно из ранних воплощений лермонтовской темы «старика без седин», преждевременно
увядающего, влачащего одинокое и бесплодное существование. Объединяя оба эти мотива, связывая их с образом одного и того же героя, стихотворение обнаруживает и
внутреннюю логику такого сближения: именно те лучшие, наиболее возвышенные чувства лирического героя, которым он обязан своим «безумством», — они-то и делают его
впоследствии «лишним человеком», одиноким, чуждым «толпе». При этом строки: «Он равных не находит; за толпою / Идет, хоть с ней не делится душою» — знаменательная
реминисценция из «Евгения Онегина» (
гл. VIII, строфа XI), где Пушкин дает наиболее обобщенную и сочувственную характеристику
своему герою в его взаимоотношениях с обществом: «Но грустно думать, что напрасно / Была нам молодость дана...И вслед за чинною толпою / Идти, не разделяя с ней / Ни
общих мнений, ни страстей». Стихотворение включено Л. в письмо к М. А. Лопухиной (окт. 1832), где предваряется словами: «...Я жил, я слишком рано созрел, и грядущие дни
не принесут мне новых впечатлений» (VI, 420), подчеркивающими его «исповедальный» характер. Это сочетание личной темы с обобщенным образом современника характерно для
лермонтовской лирики 1832, когда наметился отход от субъективно-романтического изображения лирического героя. О. В. Миллер. Лермонтовская энциклопедия. (
вернуться)
