| Главная |
Некрасов Н.А.
Портреты |
| |
|
И.Н.Крамской. Портрет Н.А.Некрасова, 1877 г. |
| |
| |
|
Иллюстрация Д. А. Шмаринова
к стихотворению Н. А. Некрасова
"Крестьянские дети" |
| |
| |
|
Николай Алексеевич Некрасов
(1821 – 1878) |
|
|
Опять я в деревне. Хожу на охоту,
Пишу мои вирши[3] – живётся легко.
Вчера, утомлённый ходьбой по болоту,
Забрёл я в сарай и заснул глубоко.
Проснулся: в широкие щели сарая
Глядятся весёлого солнца лучи.
Воркует голубка; над крышей летая,
Кричат молодые грачи.
Летит и другая какая-то птица –
По тени узнал я ворону как раз!
Чу! шёпот какой-то… а вот вереница
Вдоль щели внимательных глаз!
Всё серые, карие, синие глазки –
Смешались как в поле цветы.
В них столько покоя, свободы и ласки,
В них столько святой доброты!
Я детского глаза люблю выраженье,
Его я узнаю всегда.
Я замер: коснулось души умиленье…
Чу! шёпот опять!
ПЕРВЫЙ ГОЛОС
Борода!
ВТОРОЙ
А барин, сказали!..
ТРЕТИЙ
Потише вы, черти!
ВТОРОЙ
У бар бороды не бывает – усы.
ПЕРВЫЙ
А ноги-то длинные, словно как жерди.
ЧЕТВЁРТЫЙ
А вона на шапке гляди-ко – часы!
ПЯТЫЙ
Ай важная штука!
ШЕСТОЙ
И цепь золотая…
СЕДЬМОЙ
Чай, дорого стоит?
ВОСЬМОЙ
Как солнце горит!
ДЕВЯТЫЙ
А вона собака – большая-большая!
Вода с языка-то бежит.
ПЯТЫЙ
Ружьё! поглядитко: стволина двойная,
Замочки резные…
ТРЕТИЙ (с испугом)
Глядит!
ЧЕТВЁРТЫЙ
Молчи, ничего! посмотрим ещё, Гриша!
ТРЕТИЙ
Прибьёт…
Испугались шпионы мои
И кинулись прочь: человека заслыша,
Так стаей с мякины[4] летят воробьи.
Затих я, прищурился – снова явились,
Глазёнки мелькают в щели.
Что было со мною, – всему подивились
И мой приговор нарекли:
– Такому-то гусю уж что за охота!
Лежал бы себе на печи!
И видно не барин: как ехал с болота,
Так рядом с Гаврилой…[5] «Услышит, молчи!»
О, милые плуты! Кто часто их видел,
Тот, верю я, любит крестьянских детей;
Но если бы даже ты их ненавидел,
Читатель, как «низкого рода людей», –
Я всё-таки должен сознаться открыто,
Что часто завидую им:
В их жизни так много поэзии,
Как дай Бог балованным деткам твоим.
Счастливый народ! Ни науки, ни неги
Не ведают в детстве они.
Я делывал с ними грибные набеги:
Раскапывал листья, обшаривал пни,
Старался приметить грибное местечко,
А утром не мог ни за что отыскать.
«Взгляни-ка, Савося, какое колечко!»
Мы оба нагнулись, да разом и хвать
Змею! Я подпрыгнул: ужалила больно!
Савося хохочет: – «попался спроста!..»
Зато мы потом их губили довольно
И клали рядком на перилы моста.
Должно быть за подвиги славы мы ждали.
У нас же дорога большая была:[6]
По ней без числа.
Копатель канав вологжанин,
Лудильщик, портной, шерстобит,
А то в монастырь горожанин
Под праздник молиться катит.
Под наши густые старинные вязы
На отдых тянуло усталых людей.
Ребята обступят: начнутся рассказы
Про Киев, про турку, про чудных зверей
Иной подгуляет, так только держися –
Начнёт с Волочка до Казани дойдёт!
Чухну передразнит, мордву, черемиса,[7]
И сказкой потешит, и притчу ввернёт:[8]
«Прощайте, ребята! Старайтесь найпаче
На Господа Бога во всём потрафлять:
У нас был Вавило, жил всех побогаче,
Да вздумал однажды на Бога роптать, –
С тех пор захудал, разорился Вавило,
Нет мёду со пчёл, урожаю с земли,
И только в одном ему счастие было,
Что волосы из носу шибко росли…»
Рабочий расставит, разложит снаряды –
Рубанки, подпилки, долота, ножи:
«Гляди, чертенята!» А дети и рады –
Как пилишь, как лудишь – им всё покажи.
Прохожий заснёт под свои прибаутки,
Ребята за дело – пилить и строгать!
Иступят пилу – не наточишь и в сутки!
Сломают бурав – и с испугу бежать.
Случалось, тут целые дни пролетали,
Что новый прохожий, то новый рассказ…
Ух, жарко!.. До полдня грибы собирали,
Вот из лесу вышли – навстречу как раз
Синеющей лентой, извилистой, длинной,
Река луговая: спрыгну́ли гурьбой,
И русых головок над речкой пустынной
Что белых грибов на полянке лесной!
Река огласилась и смехом и воем:
Тут драка – не драка, игра – не игра…
А солнце палит их полуденным зноем.
Домой, ребятишки! обедать пора.
Вернулись: у каждого по́лно лукошко,
А сколько рассказов! Попался косой,
Поймали ежа, заблудились немножко
И видели волка… у, страшный какой!
Ежу предлагают и мух и козявок,
Корней молочко ему отдал своё –
Не пьёт! отступились…
Кто ловит пиявок
На лаве[9] где матка колотит бельё,
Кто нянчит сестрёнку двухлетнюю Глашку,
Кто тащит на пожню[10] ведёрко кваску;
А тот, подвязавши под горло рубашку,
Таинственно что-то черти́т по песку;
Та в лужу забилась, а эта с обновой
Сплела себе славный венок:
Всё беленькой, жёлтенькой, бледно-лиловой,
Да изредка красный цветок.
Те спят на припёке, те пляшут вприсядку.
Вот девочка ловит лукошком лошадку:[11]
Поймала, вскочила и едет на ней.
И ей ли, под солнечным зноем рождённой
И в фартуке с поля домой принесённой,
Бояться смиренной лошадки своей?..
Грибная пора отойти не успела,
Гляди – уж чернёхоньки губы у всех,
Набили оскому: черница поспела!
А там и малина, брусника, орех!
Ребяческий крик, повторяемый эхом,
С утра и до ночи гремит по лесам.
Испугана пеньем, ауканьем, смехом,
Взлетит ли тетеря, закокав птенцам,
Зайчонок ли вскочит – содом[12], суматоха!
Вот старый глухарь с облинялым крылом
В кусту завозился… ну, бедному плохо!
Живого в деревню таща́т с торжеством…
– Довольно, Ванюша! гулял ты не мало,
Пора за работу, родной! –
Но даже и труд обернётся сначала
К Ванюшке нарядной своей стороной:
Он видит как поле отец удобряет,
Как в рыхлую землю бросает зерно,
Как поле потом зеленеть начинает,
Как колос растёт, наливает зерно.
Готовую жатву подрежут серпами,
В снопы перевяжут, на ригу свезут,
Просушат, колотят-колотят цепами,
На мельнице смелют и хлеб испекут.
Отведает свежего хлебца ребёнок
И в поле охотней бежит за отцом.
Навьют ли сенца: «полезай, пострелёнок!»
Ванюша в деревню въезжает царём…
Однако же зависть в дворянском дитяти
Посеять нам было бы жаль.
И так, обернуть мы обязаны кстати
Другой стороною медаль.
Положим, крестьянский ребёнок свободно
Растёт, не учась ничему,
Но вырастет он, если Богу угодно,
А сгибнуть ничто не мешает ему.
Положим, он знает лесные дорожки,
Гарцует верхом, не боится воды,
Зато беспощадно едят его мошки,
Зато ему рано знакомы труды.
Однажды, в студёную зимнюю пору
Я из лесу вышел; был сильный мороз.
Гляжу – подымается медленно в гору
Лошадка, везущая хворосту воз.
И шествуя важно, в спокойствии чинном,
Лошадку ведёт под уздцы мужичок
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах… а сам с ноготок!
– Здорово, парнище! – «Ступай себе мимо!»
– Уж больно ты грозен, как я погляжу!
Откуда дровишки? – «Из лесу, вестимо;
Отец, слышишь, рубит, а я отвожу».
(В лесу раздавался топор дровосека).
— А что, у отца-то большая семья? –
«Семья-то большая, да два человека
Всего мужиков-то: отец мой да я…»
– Так вон оно что! А как звать тебя? – «Власом».
– А кой тебе годик? – «Шестой миновал…
Ну, мёртвая!» – крикнул малюточка басом,
Рванул под уздцы и быстрей зашагал…
На эту картину так солнце светило,
Ребёнок был так уморительно мал,
Как будто всё это картонное было,
Как будто бы в детский театр я попал.
Но мальчик был мальчик живой, настоящий,
И дровни, и хворост, и пегонький конь,
И снег до окошек деревни лежащий,
И зимнего солнца холодный огонь –
Всё, всё настоящее русское было,
С клеймом нелюдимой, мертвящей зимы,
Что русской душе так мучительно мило,
Что русские мысли вселяет в умы, –
Те честные мысли, которым нет доли,
Которым нет смерти – дави не дави
В которых так много и злобы и боли,
В которых так много любви!
Играйте же, дети! Растите на воле!
На то вам и красное детство дано,
Чтоб вечно любить это скудное поле,
Чтоб вечно вам милым казалось оно.
Храните своё вековое наследство,
Любите свой хлеб трудовой –
И пусть обаянье[13] поэзии детства
Проводит вас в недра землицы родной!..
Теперь нам пора возвратиться к началу.
Заметив, что стали ребята смелей, –
– Ай! воры идут! – закричал я Фингалу;
– Украдут, украдут! Ну прячь поскорей! –
Фингалушка скорчил серьёзную мину,
Под сено пожитки мои закопал,
С особым стараньем припрятал дичину,
У ног моих лёг – и сердито рычал.
Обширная область собачьей науки
Ему в совершенстве знакома была:
Он начал такие выкидывать штуки,
Что публика с места сойти не могла.
Дивятся, хохочут! Уж тут не до страха!
Командуют сами! – Фингалка, умри!
– «Не засти, Сергей! Не толкайся, Кузяха!
Смотри – умирает — смотри!»
Я сам наслаждался, валяясь на сене,
Их шумным весельем. Вдруг стало темно
В сарае: так быстро темнеет на сцене,
Когда разразиться грозе суждено.
И точно: удар прогремел над сараем,
В сарай полилась дождевая река,
Актёр залился оглушительным лаем,
А зрители дали стречка!
Широкая дверь отперлась, заскрипела,
Ударилась в стену, опять заперлась.
Я выглянул: тёмная туча висела
Над нашим театром как раз;
Под крупным дождём ребятишки бежали
Босые к деревне своей…
Мы с верным Фингалом грозу переждали
И вышли искать дупелей.[14]
1861 |
Источник: Н.А.Некрасов. Полное собрание сочинений в восьми томах. – М.: Художественная литература, 1965. – Т. 2,
с. 13–20. |
|
1. «Крестьянские дети» – написано в июле 1861 г. Впервые напечатано
в журнале «Время», 1861 (том V), с. 356–363.
Ст. 169–188 под заглавием «Мужичок с ноготок» по традиции нередко выделяются в отдельное стихотворение и включаются в
хрестоматии для детского чтения. ( вернуться)
2. О. C. Ч-ской – в первоначальной редакции было посвящено Ольге Сократовне Чернышевской.
Между л. 33–34 альбома О. С. Чернышевской (ЦГАЛИ, ф. 1, оп. 2, ед. хр. 117) имеется карандашный автограф Некрасова на отдельном листке: «Обязуюсь написать Ольге
Сократовне Чернышевской стихотворение ко дню ее ангела 11 июля, коего содержанием будут красоты природы в пределах Ярославской губернии. Ник. Некрасов. 14 мая 1881.
СПб». Результатом этого обещания стало стихотворение «Крестьянские дети». Возможно, замысел
стихотворения относится к 1856 г., если дата в Ст 1864 не является опечаткой. ( вернуться)
3. Ви́рши – стихи. ( вернуться)
4. Мяки́на – остатки колосьев после молотьбы. ( вернуться)
5. Гаврила – Г. Я. Захаров, которому посвящены «Коробейники». ( вернуться)
6. У нас же дорога большая была... – имеется в виду тракт из
Костромы в Ярославль, проходивший неподалеку от села Грешнево. ( вернуться)
7. Чу́хна (чухонцы) – эстонцы; мордва́, череми́сы (марийцы) – поволжские
народы России. ( вернуться)
8. При́тча – короткий назидательный рассказ в иносказательной форме,
заключающий в себе нравственное поучение. ( вернуться)
9. Лава – здесь: помост, плот; деревянные мостки на реке. ( вернуться)
10. По́жня – покос. ( вернуться)
11. Ловит лукошком лошадку – приманивает лошадь лукошком с овсом. ( вернуться)
12. Содо́м – здесь: беспорядок. ( вернуться)
13. Обая́нье – очарование. ( вернуться)
14. Ду́пель – промысловая птица. ( вернуться)
|
| |
|
| |
|
|
|
