Духовное родство. Условные обращения. Русский быт XIX века
Энциклопедия русского быта XIX века
Русский быт XIX века в литературе
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
POДСТВО, СВОЙСТВО, ОБРАЩЕНИЕ
     
 
 

    "ДУХОВНОЕ РОДСТВО"

Это отношения не по родству, а по косвенным семейным и обрядовым связям. «Духовное родство» строго учитывалось законом и было одним из важнейших юридических понятий дореволюционной России. Оно нашло отражение и в русской классической литературе. Овдовевшему супругу нельзя было жениться на сестре покойной жены, вдове — выйти замуж за брата умершего мужа. Нельзя было жениться на девушке, если она была сестрой жены родного брата — опять «духовное родство»! В повести «Юность» Л. Толстого герой рассуждает: что, ежели бы вдруг Дмитрий, брат девушки, в которую влюблен сам Николенька Иртеньев, захотел бы жениться на Любочке — его сестре? «Тогда кому-нибудь из нас ведь нельзя бы было жениться». И Николенька решает самоотверженно отказаться от женитьбы на его сестре Вареньке, чтобы не мешать счастью Дмитрия и сестры Любочки. Все эти отмершие законы совершенно неизвестны и непонятны современному читателю. Читая роман «Война и мир», узнаем: Николай Ростов не сможет жениться на Марье Болконской, если Андрей (брат Марьи) женится на Наташе (сестре Николая).

Драматический конфликт рассказа Тургенева «Мой сосед Радилов» никак не поясняется в тексте и остается за пределами понимания современного читателя. А вся суть в том, что полюбившие друг друга вдовец Радилов и незамужняя сестра его покойной жены Ольга сочетаться браком не имели права — никогда!

Немалую роль в старину играли отношения, связывавшие неродных людей через обряд КРЕЩЕНИЯ ребенка, то есть приобщения младенца к православной церкви. Участники крещения, мужчина и женщина, официально — ВОСПРИЕМНИКИ ребенка, назывались крестными родителями — КРЕСТНЫМ ОТЦОМ и КРЕСТНОЙ МАТЕРЬЮ, сам младенец на всю жизнь становился их КРЕСТНИКОМ — КРЕСТНЫМ СЫНОМ или КРЕСТНОЙ ДОЧЕРЬЮ. В быту настоящие родители называли крестных кумовьями — КУМОМ и КУМОЙ. Крестные родители навсегда оставались связаны между собой «духовным родством», своего рода близостью. Отсюда выражение «КУМОВСТВО» и поговорка «мне с ним (с ней) детей не крестить», то есть нас ничего не связывает.

Что касается обряда КРЕСТИН, то он на всю жизнь запрещал сочетаться браком крестным родителям, даже если никакого кровного родства между ними не было.

В наброске Чехова «Калека» Анюта объясняет брату, почему его пригласили в крестные: в крестные матери уже пригласили девушку которая нравится брату, «она девушка хорошая, а если бы вы покумились, то, говорят, не стали бы вас венчать».

Запрещалось жениться даже на дочери крестного отца, то есть на «КРЕСТОВОЙ СЕСТРЕ». Горьковского Фому Гордеева хотят женить на Любови, дочери купца Маякина, его крестного отца. Богатый, оборотистый Маякин не считает брак невозможным: «А насчет того, что сестра она тебе крестова — обладим мы». Только деньги, связи помогали преодолевать все эти препоны.

Не было денег, связей — и любовь, вспыхнувшая между молодыми людьми, случайно оказавшимися в «духовном родстве», оборачивалась трагедией. Подобная коллизия описана в рассказе Бунина «Кума», герой которого влюбился в куму во время крестин: «…не понимаю, какая нелегкая дернула их (родителей ребенка. — Ю.Ф.) позвать крестить именно нас с вами…»

В случае обнаружения такого «противозаконного брака» супругов, даже многолетних и многодетных, в соответствии с законами Российской империи, насильственно разводили.

Кстати, о БРАЧНОМ ВОЗРАСТЕ. В произведениях русской классической литературы мы с удивлением читаем о крайне ранних браках. В главе «Едрово» «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева описано, как девушку Анюту сватали «за парня десятилетнего». Няню пушкинской Татьяны выдали замуж в 13 лет, притом что жених ее Ваня был еще моложе. По закону XVIII века 13-летний возраст для невесты допускался, однако жених должен был быть не моложе 15 лет. Закон этот в помещичьих деревнях постоянно нарушался: многодетная крестьянская семья была рада поскорее «сбыть с рук» девочку, которая как работница нужна была в малодетной семье жениха. Такое нарушение, при отсутствии документов — кроме затерянной в церковной книге метрической записи о крещении младенца, — было делом обычным. Попа ничего не стоило уговорить или подкупить. «Я по тринадцатому году замуж шла», — говорит ключница Фоминична в комедии Островского «Свои люди — сочтемся!».

Ранние браки совершались и в монарших семьях: будущего императора Александра I женили в 16-летнем возрасте на 14-летней. К тому же в конце XVIII века такой брак считался законным.

Старый граф Ростов в «Войне и мире» вопрошает: «Как же наши матери выходили в 12-13 лет замуж?»

В 1830 году вышел «высочайший указ», повышавший брачный возраст женщины до 16 лет, а мужчины — до 18. Пушкин считал, что для женщин возраст может быть уменьшен: «15-летняя девка и в нашем климате уже на выдании, а крестьянские семейства нуждаются в работницах». Однако закон этот действовал до самой революции (сейчас в России брачный возраст для обоих полов — 18 лет).

Помимо крестных родителей, были и посаженые — отец и мать. Они исполняли в свадебных обрядах роль родителей жениха и невесты. Никаких юридических и моральных обязательств ПОСАЖЁНЫЕ РОДИТЕЛИ после венчания не несли. С Машей Троекуровой («Дубровский» Пушкина) на венчание едет посаженая мать. Тем более, что родной матери в это время уже у нее не было — умерла.

Обычно в посаженые родители приглашались ради престижа люди солидные, именитые или же давние друзья дома. Молодой чиновник Глумов («На всякого мудреца довольно простоты» Островского) приглашает на эту роль «очень важного господина» генерала Крутицкого. В другой комедии Островского «Богатые невесты» мелкий чиновник Пирамидалов уговаривает стать посаженым отцом генерала Гневышова: «…и для меня эта честь выше всякой меры, да и по купечеству, вы знаете, ваше превосходительство, как важно».

Пугачев в «Капитанской дочке», обещав Гриневу обвенчать его с Марьей Ивановной, собирается оказать молодым особую честь: «Пожалуй, я буду посаженым отцом» (гл. VII).

В посаженые отцы приглашается и важный сановник Каренин («Анна Каренина» Л.Н. Толстого).

    УСЛОВНЫЕ ОБРАЩЕНИЯ

Читая в произведениях старой литературы обращения «кум», «куманек» (уменьшительное от «кум»), «кума», «кумушка» (уменьшительное от «кума»), не следует полагать, что люди, называющие так друг друга, непременно крестные родители. Особо часто обращения такого рода мы встречаем в баснях И.А. Крылова, и не только в аллегорических разговорах животных («Стрекоза и муравей», «Волк и лисица» и т.п.), но и в беседах людей. Басня Крылова «Два мужика», например, начинается так: «Здорово, кум Фаддей! — «Здорово, кум Егор!» — «Ну, каково, приятель, поживаешь?» Во многих случаях это обращения немолодых, давно знакомых людей. Слово «кума» не только в прямом общении, но и за глаза заменяло слово «приятельница» — как, например, в стихотворении Пушкина «Гусар».

Удивляться здесь не приходится. Даже термины прямого родства по сей день используются в живой речи при обращении к незнакомым людям: дедуля, бабуля и бабуся, папаша, мамаша, отец, дяденька, тетенька, сынок, дочка и т.д. В старину, кроме того, в таких случаях употреблялись также слова «братец», «сестрица». Ноздрев непринужденно обращается к Чичикову со словом «брат», Хлестаков фамильярно называет трактирного слугу «братец». А в известной басне Крылова Лисица обольщает Ворону таким комплиментом: «Что, ежели, сестрица, / При красоте такой и петь ты мастерица…»

    ОТМИРАЮЩИЕ СЛОВА

Эту главу мы начали со слов «мама, папа». Слова как бы парные, а биография их разная. Если «мама» в обращении к матери — слово старинное, исконно русское, то слово «папа» пришло в нашу речь значительно позднее. Как же называли отца наши далекие предки?

Издревле обращение было таким: ТЯТЯ, ТЯТЕНЬКА. Как не вспомнить тут пушкинские строки:

Прибежали в избу дети,
Второпях зовут отца:
Тятя, тятя, наши сети
Притащили мертвеца!

Попробуйте заменить здесь слово «тятя» словом «папа» — ничего не получится, прозвучит искусственно, фальшиво. Деревенские лети никакого «папы» не знали, только «тятю». «Папу» заимствовали из французского «papa» дворяне, потом купцы и мещане стали говорить «папенька», и только к началу нашего века слово это распространилось во всех слоях населения — и то не сразу. Мама тоже распространилась не без влияния французского «maman» и немецкого «Mama», но звучало и ранее, здесь произошло совпадение. Мать часть называли также МАТУШКОЙ, отца — БАТЕЙ, БАТЮШКОЙ. В уменьшительной форме сейчас говорят «папочка, мамочка», в прошлом веке бытовали слова «папенька, маменька, папаша, мамаша», ныне отмершие или отмирающие.

В рассказе Горького «Наваждение» старик-купец возмущается, слыша от дочерей «папаша, мамаша» (дело происходит в 1890-е годы): «И слова эти какие-то уродливые, нерусские, в старину не слышно было этаких». А Матвей Кожемякин в романе Горького «Жизнь Матвея Кожемякина» удивляется, что мальчик Боря говорит не «тятя», а «папа»: «У нас папой ребятенки белый хлеб зовут». И в самом деле: детское слово «папка» в значении «хлеб, хлебец» отмечено в словаре Даля.

На страницах русской классической литературы нам нередко встречаются слова КУЗЕН, КУЗИНА — двоюродные брат и сестра (иногда троюродные). Эти слова — пришельцы из французского языка, они употреблялись только в дворянско-интеллигентской среде и народу были чужды и непонятны. У русских классиков оба слова даже подчас писались по-французски, латиницей, или же на французский лад: в «Обрыве» Гончарова вместо кузен читаем «кузень». Мать Татьяны Лариной приезжает в Москву к своей кузине Полине (вероятно, переиначенное Прасковья), тетке Татьяны. «Какой эшарп cousin мне подарил!» — говорит одна из княжон в «Горе от ума» (французское слово «эшарп» вскоре обрусело и превратилось в знакомое шарф). Княжна Зина в рассказе Л. Толстого «Ходынка» идет на народное гулянье вместе с кузеном Алексеем.

Слова «кузен», «кузина» не совсем забыты, но звучат сегодня вычурно, старомодно. Народ их никогда не принимал, а в наши дни они почти вышли из обихода.

Любопытное явление: отмерли полярные термины родства — как слишком просторечные, напоминающие об отжившем быте «тятя, тятенька», так и слишком чужеродные, аристократические — «кузен» и «кузина».

При чтении старой русской литературы нам надо иметь в виду также, что слово «МАМКА» означало не мама в пренебрежительной форме, а кормилица, затем воспитательница (мамка царевны Ксении в «Борисе Годунове» Пушкина), а БАТЮШКОЙ называли не только родного отца, но и священника, МАТУШКОЙ — жену священника. Батюшкой и матушкой крестьяне нередко также именовали барина и барыню.


 
 
 




 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Литература для школьников
 
Яндекс.Метрика