17 мая 1789 года из Твери через Петербург, Нарву, Дерпт, Ригу выехал в дальнее путешествие по Европе двадцатитрехлетний русский писатель Николай Карамзин. Посетив Пруссию, Саксонию, Швейцарию, Францию и Англию, он вернулся на родину в сентябре 1790 года. После краткого пребывания в столице писатель перебрался в Москву, где и принялся готовить издание собственного журнала, который начал выходить со следующего, 1791 года под названием "Московский журнал". С первого же номера Карамзин стал публиковать писавшиеся под свежим впечатлением только что проделанного путешествия по Европе "Письма русского путешественника" – свое первое крупное произведение. Два года печатались "Письма" в "Московском журнале", вызвав широкий читательский интерес, принеся автору известность и уважение.
В последнем, сдвоенном октябрьско-ноябрьском номере "Московского журнала" за 1792 год было завершено печатание написанной части "Писем русского путешественника". Последнее "Письмо", помеченное: "Париж, 27 марта" – рассказывало о первом дне пребывания в столице Франции. Расставаясь с подписчиками "Московского журнала", Карамзин сообщал, что уезжает из Москвы, прекращает издание журнала, чтобы в "часы отдохновения" писать "безделки" (так шутя Карамзин называл произведения малых жанров – стихотворения, повести, статьи), которые вместе с "безделками" своих друзей станет печатать в виде "маленьких тетрадок" под названием "Аглая". "Письма русского путешественника" он обещал "напечатать особливо в двух частях: первая заключится отъездом из Женевы, а вторая возвращением в Россию".
Политические обстоятельства принуждали Карамзина к осторожности – во Франции продолжалась революция, 10 августа 1792 года новое народное восстание свергло монархию, французский король Людовик XVI был арестован. Созданный после восстания Конвент (сентябрь 1792) в начале зимы готовил суд над королем. В январе 1793 года Конвент вынес смертный приговор королю, и он был
казнен. Вот почему Карамзин туманно сообщает о второй части "Писем" – "Возвращение в Россию": в действительности в ней предстояло рассказать о пребывании в революционном Париже (март – июнь 1790 года) и поездке в Англию.
Некоторые разделы этой части "Писем русского путешественника" Карамзин писал в 1793-1794 годах и опубликовал в первой и второй книгах альманаха "Аглая" (1794-1795). "Особливо" издать "Письма" удалось только в 1797 году, да к тому же лишь первую часть – без описания впечатлений о Париже и Англии, вторую запретила цензура. Первое полное издание "Писем русского путешественника" появилось только в 1801 году после смерти Павла I. В дальнейшем при жизни писателя "Письма русского путешественника" печатались трижды в составе собрания его сочинений.
"Письма русского путешественника" – одно из крупнейших и популярнейших произведений русской литературы конца XVIII века, преследовавшееся цензурой, которая не позволила писателю описать революционный Париж и высказать свое мнение о французской революции: это мнение он посчитал необходимым высказать анонимно в зарубежной печати. "Письма" оказали большое влияние на несколько поколений писателей. Они быстро стали известны на Западе – в начале XIX века они дважды вышли на немецком языке, были переведены на английский (1803), на польский (1802), на французский (1815).
Прежде чем рассказать о "Письмах русского путешественника", о их литературной новизне, о том, что привлекало в них читателей, необходимо хотя бы вкратце познакомиться с жизнью и творчеством писателя. Важно представить, в каких обстоятельствах создавалось это произведение. Какова дальнейшая судьба автора "Писем"?
1
Николай Михайлович Карамзин родился 1 (12) декабря 1766 года, а умер 22 мая (3 июня) 1826 года. Около сорока лет работал Карамзин в литературе. Начинал он свою деятельность при грозном зареве французской революции, заканчивал в годы великих побед русского народа в Отечественной войне 1812 года и вызревания дворянской революции, разразившейся 14 декабря 1825 года. Время и события накладывали свою печать на убеждения Карамзина, определяли его общественную и литературную позицию. Вот почему важно представить и понять эволюцию мировоззрения писателя.
Первая печатная работа Карамзина появилась в 1783 году. Это был перевод идиллии швейцарского поэта Геснера "Деревянная нога". В следующем году Карамзин сблизился с издательским центром крупнейшего русского просветителя и прозаика, известного издателя сатирических журналов Николая Ивановича Новикова, который поручил ему редактирование первого русского журнала для детей "Детское чтение". В 1787 году Новиков опубликовал перевод Карамзина трагедии Шекспира "Юлий Цезарь", а в следующем году – трагедии Лессинга "Эмилия Галотти". В "Детском чтении" Карамзин опубликовал и первую свою повесть "Евгений и Юлия" (1789).
В эти же годы Карамзин много читает современных западных писателей, с особенным вниманием относится к Руссо и Стерну. Тогда же начинающий писатель вступает в переписку с известным швейцарским философом Лафатером. В одном письме он признался: "Я читаю Лафатера, Геллерта и Галлера и многих других. Я не могу доставить себе удовольствия читать много на своем родном языке. Мы еще бедны писателями-прозаиками". Карамзин был прав – действительно, русская проза к середине 1780-х годов еще не вышла из младенческого состояния – в предыдущие десятилетия бурно развивалась поэзия. В последующие годы благодаря деятельности Фонвизина, Радищева, Крылова и в первую очередь самого Карамзина русская проза достигнет замечательных успехов.
С 1787 года, с издания перевода трагедии Шекспира и написания оригинального стихотворения "Поэзия", в котором была сформулирована мысль о высокой общественной роли поэта, и начинается систематическая литературная деятельность Карамзина. Философия и литература французского и немецкого Просвещения определяли особенности складывавшихся у юноши эстетических убеждений. Просветители разбудили интерес к человеку как духовно богатой и неповторимой личности, чье нравственное достоинство не зависит от имущественного положения и сословной принадлежности. Идея личности стала центральной и в творчестве Карамзина и в его эстетической концепции.
Иначе складывались социальные убеждения Карамзина. Как настоящий дворянский идеолог, он не принял идеи социального равенства людей – центральной в просветительской идеологии. Уже в журнале "Детское чтение" был напечатан нравоучительный разговор Добросердова с детьми о неравенстве состояний. Добросердов поучал детей, что только благодаря неравенству крестьяне обрабатывают поле и тем добывают нужный дворянам хлеб. "Итак, – заключал он, – посредством неравного разделения участи бог связывает нас теснее союзом любви и дружбы". С юношеских лет до конца жизни Карамзин остался верен убеждению что неравенство необходимо, что оно даже благодетельно. В то же время Карамзин делает уступку просветительству и признает моральное равенство людей. На этой основе и складывалась в эту пору (1780 – начало 1790-х годов) у Карамзина отвлеченная, исполненная мечтательности утопия о будущем братстве людей, о торжестве социального мира и счастья в обществе. В стихотворении "Песня мира" (1792) он писал: "Миллионы, обнимитесь, как объемлет брата брат", "Цепь составьте, миллионы, дети одного отца! Вам даны одни законы, вам даны одни сердца!" Религиозно-нравственное учение о братстве людей слилось у Карамзина с абстрактно понятыми представлениями просветителей о счастье свободного, неугнетенного человека. Рисуя наивные картины возможного "блаженства" "братьев", Карамзин настойчиво повторяет, что это все "мечта воображения". Подобное мечтательное свободолюбие противостояло воззрениям русских просветителей, которые самоотверженно боролись за осуществление своих идеалов, противостояло прежде всего революционным убеждениям Радищева. Но в условиях екатерининской реакции 1790-х годов эти прекраснодушные мечтания и постоянно высказываемая вера в благодетельность просвещения для всех сословий отдаляли Карамзина от лагеря реакции, определяли некоторую общественную его независимость. Эта независимость проявлялась прежде всего в отношении к французской революции, которую ему приходилось наблюдать весной 1790 года в Париже. Естественно, Карамзин не мог приветствовать революцию. Но он не спешит (как это делали многие в его время) с ее осуждением, предпочитая внимательно наблюдать за событиями, стремясь понять их действительный смысл.
По возвращении из путешествия Карамзин в своем "Московском журнале" не только печатал свои художественные произведения – "Письма русского путешественника", повести, стихи, но ввел специальный раздел рецензий на иностранные и русские политические и художественные произведения, на спектакли русского и парижского театров. Именно в этих рецензиях с
наибольшей отчетливостью проявилась общественная позиция Карамзина, его отношение к французской революции. Из многочисленных рецензий на иностранные книги необходимо выделить группу сочинений (главным образом французских), посвященных политическим вопросам. Карамзин рекомендовал русскому читателю сочинение активного участника революции философа Вольнея "Развалины, или Размышления о революциях империи", книгу Мерсье о Жан-Жаке Руссо, всемирно известное сочинение – "Утопию" Томаса Мора, которую характеризовал так: "Сия книга содержит описание идеальной или мысленной республики..." Эти и подобные им рецензии приучали русского читателя размышлять о важных общественных и политических вопросах.
Художественные и критические произведения Карамзина, опубликованные в "Московском журнале", отчетливо зарекомендовали его как писателя-сентименталиста. К началу 1790-х годов европейский сентиментализм достиг замечательного расцвета. Русский сентиментализм, начавший свою историю с конца 1760-х годов, только с приходом Карамзина сделался господствующим направлением в литературе.
Сентиментализм, передовое, вдохновленное просветительской идеологией искусство, утверждался и побеждал в Англии, Франции и Германии во второй половине XVIII века. Просвещение как идеология, выражающая не только буржуазные идеи, но в конечном счете отстаивающая интересы широких народных масс, принесло новый взгляд на человека и обстоятельства его жизни, на место личности в обществе. Сентиментализм, превознося человека, сосредоточивал внимание на изображении душевных движений, раскрывая мир нравственной жизни. Но это не значило, что писателей-сентименталистов не интересовал внешний мир, что они не видели связи и зависимости человека от нравов и обычаев общества, в котором он живет. Просветительская идеология, определяя существо художественного метода сентиментализма, открыла новому направлению не только идею личности, но и зависимость ее от обстоятельств.
Однако герой сентиментализма, противопоставляя имущественному богатству богатство индивидуальности и внутреннего мира, богатству кармана – богатство чувства, был в то же время лишен боевого духа. Это связано с двойственностью идеологии Просвещения. Просветители, выдвигая революционные идеи, решительно борясь с феодализмом, оставались сами сторонниками мирных реформ. В этом сказалась буржуазная ограниченность западного Просвещения. И герой европейского сентиментализма не выражает протеста, он беглец из реального мира. В жестокой феодальной действительности он жертва. Но в своем уединении он велик, ибо, как утверждал Руссо, "человек велик своим чувством". Поэтому герой сентиментализма не просто свободный человек и духовно богатая личность, но это еще и частный человек, бегущий из враждебного ему мира, не желающий бороться за свою действительную свободу в обществе, пребывающий в своем уединении и наслаждающийся своим неповторимым "Я". Этот индивидуализм и французского и английского сентиментализма являлся прогрессивным в пору борьбы с феодализмом. Но уже и в этом индивидуализме, в этом равнодушии к судьбам других людей, в сосредоточении всего внимания на себе отчетливо проступают черты эгоизма, который расцветет пышным цветом в утвердившемся после революции буржуазном обществе.
Именно эти-то черты европейского сентиментализма и позволили русскому дворянству перенять и освоить его философию. Развивая слабые прежде всего стороны нового направления, то, что ограничивало его объективную революционность (отстаивание свободы человека и социального равенства в обществе), группа писателей в условиях реакции после поражения крестьянской войны 1773-1775 годов под руководством Пугачева утверждала сентиментализм в России (Херасков, Муравьев, Кутузов, Петров и др.). В 1790-е годы, победив классицизм, сентиментализм стал господствующим направлением, возглавленный Карамзиным.
Сентиментализм Карамзина, типологически связанный с общеевропейским литературным направлением, оказался во многом совершенно иным явлением. Общим был взгляд на человека как на личность, которая осуществляет себя в богатстве чувств, в духовной жизни, в отстаивании одинокого счастья.
Но многое и отделяло Карамзина от его учителей. И не только национальные условия жизни, но и время определяло это различие. Сентиментализм на Западе формировался в пору подъема и наивысшего расцвета Просвещения. Сентиментализм Карамзина, также обусловленный Просвещением, сложился окончательно в художественную систему в годы роковой проверки теории просветителей практикой французской революции, в эпоху начавшейся драмы передовых людей и обнаружившейся катастрофичности бытия человека нового времени. Революция убеждала, что обещанное просветителями "царство разума", справедливости и свободы не наступило. Начиналась эпоха нараставшего разочарования в идеалах Просвещения, горевшие факелы свободы и надежды гасли – оттого-то современная жизнь и казалась трагически безысходной. Все это определило особый, национально-неповторимый облик сентиментализма Карамзина.
Субъективизм и пессимизм характеризовали мировоззрение Карамзина в 1790-е годы, но они были порождены драмой идей века. Оттого, даже замыкаясь в мире нравственном, Карамзин ставил не камерные, а общечеловеческие вопросы. Все это нашло отражение прежде всего в его повестях.<...>
