XX век и культура чтения

М. Эндэ. «Бесконечная книга»

А. Т. Аверченко. «Смерть африканского охотника»

А. И. Куприн. «Чудесный доктор»

XX ВЕК И КУЛЬТУРА ЧТЕНИЯ

Программа предусматривает характеристику юного читателя нашего времени. При этом обозначается роль художественной литературы в становлении характера и взглядов подростка. Уже очевидно, что у разных учеников любимыми становятся разные авторы, но в то же время осознается необходимость ориентации и в произведениях других писателей, а для некоторых учащихся начинает намечаться и путь к собственному творчеству. На вводном занятии можно показать, как определяются авторы и произведения, которые в программе обозначены так: «по выбору учителя и учащихся».

XX в. был ознаменован не только бурным расцветом науки, но и массовой грамотностью, а следовательно, расширением круга читателей, особенно юных. Активное развитие специальной детской и юношеской литературы в этом веке — следствие общих закономерностей развития общества. Не вдаваясь в социологию, можно показать и даже доказать, что юность приобрела особые права, что теперь у нее появились новые возможности. Словесник заинтересован в том, чтобы убедить юных читателей: эти возможности во многом связаны с их читательской активностью. При этом важно не только то, что они приобщились к книге.

Сейчас вместе с книгой огромную роль играет компьютерная грамотность и общение с иными средствами информации. Однако нет нужды уменьшать роль книги в общей картине восприятия мира. Книга — лишь часть информационного пространства, но именно с нее начинается овладение диалогом, который человек всю жизнь ведет с самыми различными средствами информации.

Итак, работа по изучению предмета «литература» определяется двумя установками, которые важно сформировать у учащихся. Они обозначились еще в 5 классе. Это важность овладения технологией общения с произведением словесности и понимание того, как богат мир искусства, различные виды которого тесно связаны друг с другом и постоянно взаимодействуют.

Обращаясь к литературе XX в., мы вновь и вновь ставим перед учениками проблему связи писателя и читателя. Теперь перед учениками-читателями писатель-современник.

Обращаясь именно к этой книге, можно сразу же обозначить две группы заданий: первая — для тех, кто бегло просмотрит всю книгу целиком, и вторая — для внимательно прочитавших ее до конца, хотя она и называется «бесконечная».

Те учащиеся, кто хотя бы бегло ознакомился с текстом всей книги, в состоянии предложить классу краткий пересказ глав или событий, которые они запомнили, чтобы ввести в курс дела одноклассников. Те, кто прочитал текст внимательно и целиком, могут помочь кратким пересказом всего произведения.

В итоге ученики решат, что «бесконечной» является не столько книга Эндэ, сколько запас книг в памяти каждого читателя, и заслуга автора в том, что он дал своему читателю возможность подумать над таким вопросом: какова та «бесконечная книга», которой он располагает, и как она видоизменяется. Однако при чтении происходит не только накопление информации, не только расширяется круг сведений. Важнее то, что при этом обостряется умение воспринимать чужие мысли и чувства. Сопереживание — важнейший элемент «бесконечной книги» каждого читателя. Именно на этом моменте фиксируем мы внимание своих учеников, используя главы «Бесконечной книги».

Аркадий Аверченко (1881—1925) был так популярен, что заслужил титул «король смеха». Биографы писателя пишут: «С конца первого десятилетия нашего века в России нигде официально не утвержденный титул «короля смеха» принадлежал Аркадию Аверченко». О нем даже писали стихи. Вот фрагмент из такого стихотворения Василия Князева:

Горя в огне безмерного успеха,
Очаровательно дурачась и шаля,
Он хохотал, и вся страна, как эхо,
Ликуя, вторила веселью короля.

Аверченко создал несколько тысяч рассказов, фельетонов, пьес, рецензий на спектакли, юморесок, стихотворений. За десять лет его активной литературной жизни вышло более пятисот номеров журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон».

Он родился в Севастополе в 1881 г. В одной из своих автобиографий он пишет: «Мой отец был очень хорошим человеком, но крайне плохим купцом. Сочетание этих свойств привело к тому, что он совершенно разорился к тому времени, когда мне исполнилось 10 лет... Будучи пятнадцатилетним застенчивым мальчишкой, попал на Брянский каменноугольный рудник около Луганска писцом и служил в ужасной, кошмарной обстановке безвыходной ямы — три года». Потом переехал в Харьков в ту же акционерную компанию. Здесь Аверченко и делает первые литературные шаги. Отголоски детских и юношеских впечатлений есть в рассказах «О пароходных гудках», «Молния», «Отец», «Три желудя», «Ресторан "Венецианский карнавал"» и «Смерть африканского охотника».

На волне революционного подъема в 1906 г. Аркадий Аверченко основал сатирический журнал «Штык». Он писал об этом так: «Я исполнял весь номер, пиша, редактируя и корректируя». Это был журнал в рисунках. Популярность его выплеснулась за границы Харькова. Но на девятом номере издание закрыли, и юному редактору предложили заплатить штраф. Штраф он не заплатил, а открыл новый журнал «Меч», который тоже был закрыт, но уже на третьем номере.

Аверченко перебирается в Петербург. В 1908 г. (среди специалистов идут споры о дате) вышел «еженедельный журнал сатиры и юмора «Сатирикон». Всего три месяца (или менее того) прошли с момента приезда в Петербург, и вот он «пришел, увидел, победил»: безвестный провинциальный журналист становится ведущим сотрудником, затем редактором, а впоследствии и владельцем самого популярного в России журнала. Об этом пути есть и воспоминания участников событий.

Писатель О. Л. Оршер писал: «Ко мне пришел молодой человек лет двадцати восьми—тридцати. Был он высокий, рыхлый, бритый по-актерски, в пенсне. На нем был чистенький новенький сюртук. Под сюртуком виднелся модный «штучный» жилет.

— Позвольте представиться! — сказал молодой человек шутливо. — Аркадий Аверченко.

Улыбался добродушно, лукаво, ехидно, иронически, почтительно и фамильярно. Все это как-то совмещалось воедино. В его улыбке можно было прочесть:

— Я — парень хороший и товарищ отменный, но пальца в рот, пожалуйста, очень прошу вас, не кладите. Против воли откушу. У меня широкая рука: когда что есть — поделюсь. Но своего не спущу. В ресторан же всегда готов...

Таков он и был в жизни».

Этот свидетель не заметил одной частности. «Левый глаз хранил жуткую слепую неподвижность, а правый излучал что-то мягкое, вдумчивое, задушевное, что влекло чужие сердца к его обладателю» (Н. Брешко-Брешковский). Аверченко повредил глаз в Харькове во время, как пишет свидетель, защиты собственного достоинства.

Вот этот человек и пришел с предложением создать журнал и тут же заявил о своем желании подобрать талантливых людей. Это ему удалось. Журнал сразу же набрал силу и стал популярным, хотя, как перечисляет сам писатель, ему было запрещено касаться:

«1) Военных.
2) Голодающих крестьян.
3) Монахов (даже самых скверных).
4) Министров (даже самых бездарных)».

А. И. Куприн писал об этом периоде жизни: «Аверченко сразу нашел себя: свое русло, свой тон, свою марку. Читатели же — чуткая середина — необыкновенно быстро открыли его и сразу из уст в уста сделали ему большое и хорошее имя. Тут был и мой, не писательский, а читательский голос... Молодой яркий талант Аверченко, его популярность, его легкая рука и его беззаботная энергия сделали здесь очень много».

В 1910 г. вышли три первых сборника — «Юмористические рассказы», «Веселые устрицы», «Зайчики на стене». Затем возник журнал «Новый Сатирикон». В обоих журналах сотрудничали Тэффи, Саша Черный, художники М. Добужинский, Л. Бакст...

Журнал с восторгом встретил Февральскую революцию. Однако вскоре начинается разочарование. Не радует и победа большевиков. Почти год до эмиграции Аверченко провел в родном Севастополе, затем с остатками врангелевских войск отплыл в Константинополь. Активности писатель не теряет. Создаются новые сборники: «Кипящий котел», «Записки Простодушного. Я в Европе», «Дюжина ножей в спину революции», «Дети», «Смешное в страшном», «Отдых на крапиве», «Записки циника».

В Константинополе Аверченко создал свой эстрадный театр (театр-кабаре) «Гнездо перелетных птиц», который побывал на гастролях в ряде стран Европы. Последние годы жизни писателя прошли в Праге, где он умер в 1925 г.

Очень забавны его автобиографии. Вот фрагменты одной из них:

«Еще за пятнадцать минут до рождения я не знал, что появлюсь на белый свет. Это само по себе пустячное указание я делаю лишь потому, что желаю опередить на четверть часа всех других замечательных людей, жизнь которых с утомительным однообразием описывалась непременно с момента рождения...

Из скромности я остерегусь указать на тот факт, что в день моего рождения звонили в колокола и было всеобщее народное ликование. Злые языки связывали это ликование с каким-то большим праздником, совпавшим с днем моего появления на свет, но я до сих пор не понимаю, при чем здесь еще какой-то праздник?..

...К восьми годам увидел однажды отца берущим меня за руку. Конечно, и до этого отец неоднократно брал меня за указанную конечность, но предыдущие попытки являлись не более как реальными симптомами отеческой ласки. В настоящем же случае он, кроме того, нахлобучил на головы себе и мне по шляпе — и мы вышли на улицу.

— Куда это нас черти несут? — спросил я с прямизной, всегда меня отличавшей.

— Тебе надо учиться.

— Очень нужно! Не хочу учиться.

— Почему?

Чтобы отвязаться, я сказал первое, что пришло в голову:

— Я болен.

— Что у тебя болит?

Я перебрал на память все свои органы и выбрал самый нежный:

— Глаза.

— Гм... Пойдем к доктору.

Когда мы явились к доктору, я наткнулся на него, на его пациента и свалил маленький столик.

— Ты, мальчик, ничего решительно не видишь?

— Ничего, — ответил я, утаив хвост фразы, который закончил в уме: «...хорошего в ученье».

Так я и не занимался науками».

Учителю интересно напомнить своеобразный диалог А. Т. Аверченко и В. И. Ленина.

Ленин писал о сборнике «Дюжина ножей в спину революции»: «Огнем пышущая ненависть делает рассказы Аверченко иногда — и большею частью — яркими до поразительности».

Аверченко в ответ написал «Приятельское письмо Ленину», в котором вспоминает о запрещении большевиками летом 1918 г. всех оппозиционных журналов, в том числе «Нового Сатирикона», и проведении широких арестов: «Ты тогда же приказал Урицкому закрыть мой журнал, а меня доставить на Гороховую.

Прости, голубчик, что я за два дня до этой предполагаемой доставки на Гороховую уехал из Петрограда, даже не простившись с тобой. Захлопотался...

Я на тебя не сержусь, хотя ты гонял меня по всей стране, как серого зайца: из Киева в Харьков, из Харькова в Ростов, потом Екатеринослав, Новороссийск, Севастополь, Мелитополь, опять Севастополь. Это письмо я пишу тебе из Константинополя, куда прибыл по своим личным делам».

Рассказ «Смерть африканского охотника» впервые напечатан в сборнике «О хороших, в сущности, людях», но часто публикуется в книгах или разделах «О маленьких — для больших».

Напомним, что этот рассказ обычно относят к тем, которые носят автобиографический характер. Начнем с занимательной тайны его заголовка. Ведь в рассказе нет ни смерти, ни африканского охотника, ни Африки.

Не менее выразительны и названия второй и третьей глав. Первая глава рассказа не имеет названия. Но вторая уже настораживает читателя: «Первое разочарование». Такое же чувство вызывает третья и последняя: «Второе разочарование. Смерть». Судя по заголовку, в этой главе должно быть две части. Но отделенных тремя звездочками частей три. В первой происходит «второе разочарование» — разочарование в героях цирка. Во второй — смерть. Вот как она описана: «Мальчик умер. Вместо него родился юноша».

Однако в рассказе есть еще и третья часть, которая состоит из одной фразы. Стоит обратить внимание на то, что после этой фразы автор поместил многозначительное многоточие: «В слонов лучше всего стрелять разрывными пулями...............................................................».

Естественно, что работа по изучению рассказа будет подчинена композиции. Вновь вернемся к первой главе, которая предлагает своеобразную экспозицию. Можно предложить сравнить различные предметы торговли, которые так забавно противопоставляет герой рассказа: сравнение вызывает у учеников довольно забавные суждения.

Мыло      кошениль
Чай        слоновая кость
...          ...

Однако с такой же целью можно предложить ученикам и другой материал из этой же главы. Итак, ответим на вопрос героя: где лучше жить?

Вопрос героя: где лучше жить?
Местожительство отца и сына	Где хочет жить герой
Севастополь	Филиппинские острова
	Южный берег Африки
	Пограничные города Мексики
	Мыс Доброй Надежды
	Реки: Оранжевая, Амазонка, Миссисипи, Замбези

Попробуем выяснить, как относятся читатели 6 класса к решению этого вопроса и как они объясняют вкусы и пристрастия «десятилетнего пионера». Кстати, как же они решают этот же вопрос для себя?

Общий результат подготовит чтение текста вслух. Глава невелика. Перед учениками герой — увлеченный юный читатель. Он читал книги, которые теперь редки: книги Луи Буссенара и капитана Майн Рида. Напомним учителю об этих писателях и их произведениях.

Луи Буссенар (1847—1910) — французский писатель. Получил медицинское образование и участвовал как врач во франко-прусской войне. По служебным делам совершил много путешествий. Его произведения: «Через Австралию. Десять миллионов Красного Опоссума», «Путешествие парижского гамена вокруг света», «Гвианские Робинзоны», «Тайна доктора Синтеза», «Десять тысяч лет среди льдов», «Капитан Сорви-голова» (о бурской войне), «Пылающий остров» (о Кубе), «Подвиг санитарки».

Томас Майн Рид (1818—1883) — английский писатель, сын священника. Несколько лет провел в США, участвовал в войне с Мексикой в 1846—1848 гг. Ужасы работорговли изображены в романе «Квартеронка». В романах «Белый вождь» и «Оцеола, вождь семинолов» — сочувственное изображение борьбы индейцев с белыми колонизаторами. Большой популярностью пользуется до сих пор классическое произведение авантюрно-детективного жанра, построенное на быте и нравах Техаса того века, — «Всадник без головы». Можно назвать также роман «Охотники за растениями», трилогию «В дебрях Южной Африки, или Приключения бура и его семьи», романы «Юные охотники», «Охотники за жирафами», «Смертельный выстрел», «Сигнал бедствия», «Полукровка».

Даже перечень приключенческих книг подчеркнет важнейшее свойство возраста героя — тягу к яркой жизни и неумение ценить реальную жизнь, которая рядом.

Обратимся к мечтам, которые оживляли жизнь героя, удрученного «прозой жизни». Попробуем перечислить те сцены, те «фрагменты» мечты, которые запечатлены в первой главе: пиратское судно пристает, и он сам тайком наблюдает... вырыть бы сундук с дублонами и отправиться всей семьей... на африканские алмазные поля... в Северную Америку...

Далее герой «поглощает книгу за книгой любимых авторов». Но вот он проголодался, и следует цитата о том, как путники основательно завтракают под тенью гигантского баобаба... закусывает и сам юный читатель... а затем «пора и в свой блокгауз на ремесленной улице».

У этой главы названия нет. Однако можно было бы и ее назвать. Скорее всего это будет звучать так: «Неукротимый читатель», «Увлеченный читатель приключенческой литературы».

Чтение и обсуждение второй и третьей глав предопределено их названиями. Мы ищем, в чем же разочаровался герой, и тесно связываем композицию рассказа с динамикой духовной жизни нашего героя.

Вывод возвращает нас к заголовку и его оправданию в тексте рассказа: мальчик умер. В жизнь нашего героя пришла юность, но все еще живы и память об увлечениях ранних лет, и мечты, которые украшали эти годы.

Жизнь еще одного ровесника с его мечтами и разочарованиями прошла перед читателями-шестиклассниками. Какое чувство окрашивает это повествование? Это и грусть по невозвратимому, и доброжелательная улыбка, которую дарит добрый человек другому человеку, которым он когда-то был. Несомненно, рассказ пронизан ностальгическим чувством, и он по праву помещался в книгах или их разделах, неизменно носивших название «О маленьких — для больших». Но это чувство знакомо и подростку, который уже умеет снисходительно и по-доброму смотреть на тех, кто моложе, на детей с позиций подростка.

Традиция добрых рассказов со счастливыми финалами, святочных, рождественских, новогодних рассказов жила долгие годы в литературе многих стран. В России она была на время не столько забыта, сколько отвергнута. Теперь все чаще авторы возвращаются к этой традиции.

Обратимся к святочному рассказу А. И. Куприна. Раньше существовал обычай готовить к Рождеству даже специальные сборники, посвященные праздничной тематике. Названия «рождественский рассказ» и «святочный рассказ» воспринимались как синонимы. В основе такого рассказа, как говорил Лесков, лежало «небольшое событьице, имеющее совсем святочный характер».

Как же характеризуют причины появления святочного рассказа авторы, специально интересовавшиеся этим вопросом? Вот как пишет об этом теперь забытый писатель Ф. Д. Нефедов в рассказе «Чу́дная ночь» в 1882 г.

«...Зимняя ночь в северной русской деревне. Половина святок, празднование которых началось со второго дня после Рождества, позади. Отошли святочные игрища, которые шумно справляются только первые три дня. Девки с работой собрались на беседу. Они сидят по лавкам с гребнями и прядут. Парней нет, песен беседницы не заводят: давно не виделись, надо поговорить, обсудить недавние события. Медленно течет разговор — вспоминаются несколько дней назад пережитые игрища — с ряженьем, играми, плясками, поцелуями и многое другое». Современному человеку трудно ощутить это время народного праздника, и в особенности святок, которое вызывало особый эмоциональный настрой, особое состояние души. Святочное время воспринималось как доброе, веселое, интересное и, наряду с этим, — как опасное и враждебное.

Слова драматурга XIX в. князя А. А. Шаховского — «Настали времена народного веселья» — отражают истинное отношение народа к святкам: веселье, смех, озорство, исконно свойственные этому празднику, отмечавшемуся в начале нового годового цикла, объясняются стремлением человека воздействовать на будущее — сообщить ему инерцию начала в соответствии с пословицей: как начал, так и кончил. Считалось, что чем веселее человек проводит начало года, тем благополучнее будет год.

Однако эти дни часто связываются также с гаданиями, с нечистой силой, с фантастикой, также тесно связанными с народными обычаями и поверьями. Но об этом ученики, возможно, имеют представление, если читали «Ночь перед Рождеством» Н. В. Гоголя. Рассказ Куприна этой стороны мировосприятия не затрагивает.

Короткая справка о жизни Куприна — одного из самых читаемых писателей начала XX в. — всегда интересна, поскольку перед учениками предстает человек неординарной смелости, решительности, неуемной жажды увидеть, пережить, понять все, что его окружает. В 5 классе перед учениками предстало и еще одно его свойство — тяготение к подлинности повествования, к документальности и, как следствие, к очерку как жанру. Таким был «Мой полет».

Рассказ «Чудесный доктор» близок к этому жанру, поскольку также знакомит с реальным человеком и, возможно, с реальными обстоятельствами жизни героев.

Реальность героя и его облика, связанного с конкретным историческим лицом, решительная и бескомпромиссная нравственная позиция автора, трогательная и неожиданная концовка привлекают внимание читателя. Помогает отнестись с доверием к рассказу о реальном событии с очень редким в житейской практике и все же возможным концом то обстоятельство, что перед читателем реальное историческое лицо с вполне определившейся репутацией. Пирогов оставил след не только в медицине, но и в педагогике.

Напомним учителю: Пирогов Николай Иванович (1810—1881) — основоположник военно-полевой хирургии. Участник Севастопольской обороны (1854—1855) и других войн своего времени, он первым провел операцию под наркозом на поле боя, ввел неподвижную гипсовую повязку и ряд других приемов проведения лечения в хирургии. Мировую известность получил его атлас «Топографическая анатомия» в четырех томах, «Начала общей военно-полевой хирургии».

Знаменитый хирург, он активно участвовал в организации народного образования: боролся против сословных предрассудков, отстаивал всеобщее начальное обучение. В 1856 г. выступил со статьей «Вопросы жизни», в которой решительно ставил эти вопросы. Ряд лет он был попечителем Одесского, а затем Киевского учебных округов. За решительные попытки реформировать постановку народного образования был уволен в отставку в 1861 году. Правда, учителю можно напомнить, что он был сторонником порки как приема, способствующего исправлению школьников, за что подвергался решительной критике демократов.

Можно относительно обстоятельно обратиться к жанрам очерка и рассказа и тем их приметам, которые есть в «Чудесном докторе». Заслуживает внимания и заголовок рассказа: ведь слово «чудесный» содержит не только высокую оценку, но и намекает на тот редкий счастливый случай, который выпал семье Мерцаловых и спас ее от верной гибели.

Чтение рассказа вызывает, как это и положено при обращении к святочным рассказам, чувство удовлетворения хорошим концом и даже умиления.

Что происходит с героями рассказа? Гриша и Володя возвращаются после неудачи, которая их постигла, когда они пытались попросить помощи у бывшего начальника отца. Однако дойти им удалось лишь до швейцара, некоего Савелия Петровича, который не только их прогнал, но и дал тумака Володе. Письмо с просьбой о помощи, которое написали их родители, так и вернулось нераспечатанным.

Читатели знакомятся с судьбой семьи Мерцаловых, с картиной жизни безработного человека, потерявшего место после болезни, узнают о смерти одного ребенка, о болезни дочки и самой матери. Автор нарисовал картину полной безысходности.

Выхода нет, и Мерцалов решается на самоубийство. Но тут-то и начинает действовать механизм чудесного спасения, который так обязателен для рождественских рассказов: на дорожке аллеи, по направлению к скамейке, на которой сидел убитый горем герой, раздались шаги. «...Мерцалов мало-помалу мог разглядеть старика небольшого роста, в теплой шапке, меховом пальто и высоких калошах».

Те слова, которые произносит этот старик, спокойны и доброжелательны. Предложите прочитать их ученикам и спросите, понимают ли они, почему Мерцалова, который был кротким и застенчивым человеком, когда он услышал эти слова, вдруг охватил «прилив отчаянной злобы».

Прочитайте им гневную «речь» Мерцалова, чтобы более отчетливо представить себе неожиданность реакции старика. Ведь после этой резкой и дерзкой речи «старик приблизил к нему свое умное, серьезное лицо с седыми баками и сказал дружелюбно, но серьезным тоном:

— Подождите... не волнуйтесь! Расскажите мне все по порядку и как можно короче. Может быть, вместе мы придумаем что-нибудь для вас».

Прозвучал рассказ, который также стоит прочесть, чтобы тут же проследить за поведением старика и за тем, как он быстро решил, что нужно делать.

Все, что происходит дальше, заслуживает чтения вслух и обсуждения в атмосфере живой заинтересованности событиями, поступками героев и их оценкой.

Напомним учителю, что со святками и Новым годом была связана очень добрая и сейчас вытесненная всякой техникой традиция семейного чтения именно святочных рассказов. Можно в начале работы или завершая ее немного рассказать о такой традиции и прочесть вслух весь рассказ, как бы воскрешая прошлое в практике общения.

Следующие уроки: М. Горький. «Детство» >>>