И.В.Гёте . Фауст. Сцена 15-18.
Литература для школьников
 
 Главная
 Зарубежная  литература
 Иоганн Вольфганг
 Гёте
 
Гёте Иоганн Вольфганг. Портрет работы А.Д.Гончарова, 1932
 
 
 
Зарубежная литература
 
Гёте Иоганн Вольфганг
(1749—1832)
Фауст
Трагедия (пер.Н.Холодковский)
 
<<< Содержание
 
Часть I
Сцена 15
КОМНАТА ГРЕТХЕН
Гретхен (одна за прялкой)
Покоя нет,
Душа скорбит:
Ничто его
Не возвратит.
Где нет его,
Там все мертво,
Там счастья нет,
Не красен свет.
Мой бедный ум
Смущен, молчит;
Мой бедный дух
Сражен, разбит.
Покоя нет,
Душа скорбит!
Ничто его
Не возвратит!
Лишь для него
В окно гляжу,
Лишь для него
Я выхожу.
Походка, стан,
Улыбка, взгляд,
Как талисман,
К себе манят.
Его речей
Волшебный звук,
Огонь очей,
Пожатье рук!
Покоя нет,
Душа скорбит!
Ничто его
Не возвратит!
К чему, за ним
Стремится грудь;
К нему прильнуть
И отдохнуть!
Его обнять
И тихо млеть,
И целовать,
И умереть!
 
Сцена 16
САД МАРТЫ
Маргарита и Фауст.

Маргарита
Так обещай же, Генрих, мне!

Фауст
Охотно. Всё, что могу!

Маргарита
Скажи ты мне прямей:
Как дело обстоит с религией твоей?
Ты славный, добрый человек, но к ней
Относишься как будто беззаботно.

Фауст
Оставь, дитя! Мою узнала ты любовь;
За близких сердцу рад свою пролить я кровь;
Не против веры я, кому в ней есть отрада.

Маргарита
Нет, мало этого: нам твердо верить надо.

Фауст
Да надо ли?

Маргарита
Ах, не найти мне слов,
Чтоб убедить тебя!
Ты и святых даров
Не чтишь.

Фауст
Я чту их.

Маргарита
Да, но без охоты
Принять их.
В церкви не был уж давно ты,
На исповедь не ходишь уж давно.
Ты в бога веришь ли?

Фауст
Мой друг, кому дано
По совести сказать: я верю в бога?
Священников ты спросишь, мудрецов –
У них тебе ответ всегда готов;
Но весь ответ их, как рассудишь строго,
Окажется насмешкой над тобой.

Маргарита
Не веришь ты?

Фауст
Пойми же, ангел мой:
Назвать его кто смеет откровенно?
Кто исповедать может дерзновенно:
Я верую в него?
Кто с полным чувством убежденья
Не побоится утвержденья:
Не верую в него?
Он, вседержитель
И всехранитель,
Не обнимает ли весь мир –
Тебя, меня, себя?
Не высится ль над нами свод небесный?
Не твердая ль под нами здесь земля?
Не всходят ли, приветливо мерцая,
Над нами звезды вечные? А мы
Не смотрим ли друг другу в очи,
И не теснится ль это все
Тебе и в ум и в сердце
И не царит ли, в вечной тайне,
И зримо и незримо вкруг тебя?
Наполни же все сердце этим чувством
И, если в нем ты счастье ощутишь,
Зови его, как хочешь:
Любовь, блаженство, сердце, бог!
Нет имени ему! Всё – в чувстве!
А имя – только дым и звук,
Туман, который застилает небосвод.

Маргарита
Как это хорошо, мой друг!
Священник так же это объясняет,
Немножко лишь в других словах.

Фауст
Везде, мой друг, во всех местах
Сиянье неба восхваляет
Весь мир на разных языках,–
И мой не хуже их нимало.

Маргарита
Да, как послушаешь, сначала
Все будто так, но грех один:
В душе ты не христианин.

Фауст
Дитя моё!

Маргарита
Я ужас ощущаю,
Давно уже скорблю всем существом,
Когда тебя всегда я с ним встречаю.

Фауст
С кем это?

Маргарита
С кем повсюду ходишь ты.
Он ненавистен мне от сердца полноты!
Изо всего, что в жизни я видала,
Я не пугалась столько ничего,
Как гадкого лица его.

Фауст
Поверь мне, куколка, не страшен он нимало.

Маргарита
Его присутствие во мне волнует кровь.
Ко всем и ко всему питаю я любовь;
Но как тебя я жду и видеть жажду,
Так перед ним я тайным страхом стражду;
Притом мне кажется, что плут он и хитрец,
И если клевещу – прости меня, творец!

Фауст
И чудакам, как он, ведь жить на свете нужно!

Маргарита
Нет, жить с таким я не могла бы дружно!
Он всякий раз, как явится сюда,
Глядит вокруг насмешливо всегда,
В глазах его таится что-то злое,
Как будто в мире все ему чужое;
Лежит печать на злом его челе,
Что никого-то он не любит на земле!
С тобой всегда я так довольна,
Мне так легко, тепло, привольно;
При нем же сердцем унываю я.

Фауст
Ах ты, вещунья милая моя!

Маргарита
И столько он мне ужаса внушил,
Что если к нам войти ему случится,
И ты как будто мне уже не мил.
При нем никак я не могу молиться;
И так тогда мне больно, милый мой!
И, верно, Генрих, то же и с тобой.

Фауст
Враждебна ты к нему!

Маргарита
Прощай – идти мне надо.

Фауст
Мой друг, когда же будет мне отрада
Часочек хоть с тобою отдохнуть,
Душа с душой и с грудью грудь?

Маргарита
Ах, я дверей бы запирать не стала,
Когда бы только я спала одна;
Но маменька... так чутко спит она.
И если б нас она застала,
Я с места, кажется, не встала бы живой!

Фауст
Мы все устроим, ангел мой!
Вот капли: действуют прекрасно!
В питье немножко ей подлей,
И сон слетит глубокий к ней.

Маргарита
Я для тебя на все согласна!
Конечно, здесь ведь яду нет?

Фауст
Могу ль я дать тебе такой совет?

Маргарита
Ты приковал какой-то чудной силой
Меня к себе: на все готова я;
И больше сделать, кажется, нельзя,
Чем для тебя я сделала, мой милый!
(Уходит.)

Мефистофель (входя)
Мартышка! Где она?

Фауст
Шпионил ты опять?

Мефистофель
Да, кое-что я мог понять.
Вас, доктор, катехизису[1] учили:
Надеюсь, вы урок на пользу получили.
Для девушек так интересно знать,
Кто чтит религию. Кто верит непритворно,
Тот и за нами, мол, пойдет покорно.

Фауст
Чудовище! Не видишь, что она
В душе любовь лишь чистую лелеет:
Своею верою полна,
Той верою, которая одна
Спасенье ей,– она жалеет,
Как душу близкую, погибшего меня.

Мефистофель
Эх, ты! В тебе ведь только похоть бродит!
Тебя девчонка за нос водит!

Фауст
Прочь, порожденье грязи и огня!

Мефистофель
А в рожах ловко суть она находит!
При мне минутки не сидится ей:
Ум замечая в рожице моей,
Она томится и скорбит безмерно,
Что если я не черт, то гений уж наверно.
Гм! Эта ночь!..

Фауст
Для тебя ль она?

Мефистофель

И я, мой друг, порадуюсь сполна.
 
Сцена 17
У КОЛОДЦА
Гретхен и Лизхен с кувшинами.

Лизхен
Ты о Варваре не слыхала?

Гретхен
Нет. Я ведь дома все сижу одна.

Лизхен
Мы знаем кое-что!
Сивилла мне сказала.
Попалась наконец она!
Вперед не важничай!

Гретхен
А что?

Лизхен
Да дело скверно!
Что ест она и пьет – двух кормит: это верно.

Гретхен
Ах!

Лизхен
Да, теперь награждена!
На шею парню вешалась она:
На все гулянья с ним ходила,
С ним танцевала и кутила;
Везде хотела первой быть,
Есть пирожки да вина пить,
Себя красавицей считала;
Дошла в бесстыдстве до того,
Что наконец уж от него
Открыто брать подарки стала!
Ласкала, нежила дружка –
Вот и осталась без цветка!

Гретхен
Бедняжка!

Лизхен
Ты еще жалеешь!
А мы? Как мать велит, бывало, прясть,–
Сидишь да ночью вниз сойти не смеешь,
Она же мигом к миленькому – шасть!
Там, на скамье иль в переулке темном,
Не скучно было в уголке укромном!
Теперь вот пусть свою убавит спесь
Да перед нами в церкви грех свой весь
В рубашке покаянной пусть расскажет![2]

Гретхен
Ее он замуж взять, наверно, не откажет.

Лизхен
Держи карман! Нет, парень не дурак:
Получше может заключить он брак.
Да он уж и удрал.

Гретхен
Он поступил нечестно.

Лизхен
Да хоть женись – не очень будет лестно.
Ей наши парни разорвут венок,
А мы насыплем сечки на порог![3]
(Уходит.)

Гретхен (идя домой)
И я, бывало, храбро осуждала,
Как девушка, бедняжка, в грех впадала!
Проступки я бранила строже всех;
Чтоб их клеймить, не находила слова:
Каким мне черным ни казался грех,
Я все его чернить была готова!
Сама, бывало, так горда, важна:
А вот теперь и я грешна!
Но, боже, что меня смутило,
Так было сладостно, так мило!
 
Сцена 18
У ГОРОДСКОЙ СТЕНЫ
В нише статуя Mater dolorosa [4]; перед нею вазы для цветов.

Гретхен ставит свежие цветы.

Гретхен
Скорбя, страдая,
О мать святая,
Склонись, склонись к беде моей!
С мечом в груди ты
На лик убитый
Христа глядишь, полна скорбей.
Отца зовешь ты,
И вздохи шлешь ты
Из глубины души своей.
Увы, кто знает,
Как изнывает
Вся грудь моя, тоски полна!
Как душа моя томится,
Как дрожит, куда стремится,–
Знаешь ты лишь, ты одна!
С людьми ли я – невольно
Мне больно, больно, больно,
Везде тоскую я!..
Одна ли горе прячу –
Я плачу, плачу, плачу,
И рвется грудь моя.
Цветы омыла эти
Слезами я, скорбя,
Когда я на рассвете
Рвала их для тебя.
Когда мне заблестели
Лучи зари в окно,
Сидела я в постели,
Рыдая уж давно.
Меня позором не убей!
Молю тебя я,
О мать святая,
Склонись, склонись к беде моей!
Источник: Гёте. Фауст. – М.: Детская литература, 1973, стр. 184–194.



Примечания:
Сцена 16:
1. Катехизис (греч.) – краткое изложение основ христианского вероучения в вопросах и ответах.

Сцена 17:
2. «В рубашке покаянной пусть расскажет!» – По средневековым законам, рождение детей вне брака каралось церковным покаянием и гражданским судом. Поэтому часто наблюдались случаи детоубийства.

3. Существовал обычай срывать во время венчания венок с головы невесты, потерявшей девственность до замужества, а также посыпать сечкой или соломой порог ее дома.

Сцена 18:
4. Mater dolorosa (лат.) «скорбящая мать» – изображение богоматери у подножия креста. Маргарита после падения кается перед статуей Mater dolorosa.




 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Литература для школьников
 
 
Яндекс.Метрика