Валентин, солдат, брат Гретхен.

Валентин
Сидишь, бывало, за столом
С друзьями; шум идет кругом;
Лишь о красотках и речей –
И каждый хвалится своей
Да пьет, красой ее кичась;
А я, спокойно подбочась,
При этой шумной похвальбе
Сижу да слушаю себе;
И вдруг, смеясь, крутя свой ус
И полный вверх стакан подняв,
Скажу: «У всякого свой вкус,
Не угодишь на каждый нрав;
Но мне назвать прошу я вас
Одну хоть девушку у нас,
Чтоб Гретхен стоила моей,
В подметки чтоб годилась ей!»
Тут шум пойдет, и звон, и гром.
«Он прав, он прав! – толпа кричит.–
Нет краше девушки кругом!»
Любой хвастун тут замолчит.
Теперь – рви волосы да злись,
Лезь на стену, хоть разорвись
От гнева: стали все кругом
Кивать, подмигивать глазком.
Язвить любой бездельник рад;
А я, как будто виноват,
Сижу, молчу. Чуть кто сболтнет,
Меня бросает в жар и пот.
Хоть разнесешь их всех, а все ж
Не скажешь им, что это ложь!
Кто там? Какой там чёрт ползёт?
Не двое ль их? Пришли за нею!
Постой же: пусть я околею,
Когда он с места жив уйдет!

Входят Фауст и Мефистофель.

Фауст
Вон в ризнице церковной под окном
Блестит огонь лампады: то затихнет,
Слабей, слабей, то снова ярко вспыхнет,
То вновь замрет – и мрак густой кругом,
В душе ж моей давно огонь не блещет.

Мефистофель
Что до меня, то грудь моя трепещет,
Как у кота, когда влезает он
На крышу, юной кошкою прельщен.
И мысли всё хорошие такие:
То похоть, то проказы воровские.
Все существо мое с восторгом ждет
Чудеснейшей Вальпургиевой ночи.
Вот послезавтра к нам она придет;
В ту ночь недаром сна не знают очи.

Фауст
А этот клад, что видится вдали:
Поднимется ль он вверх из-под земли?

Мефистофель
Порадуйся, недолго ждать: оттуда
Ты котелок достанешь без труда.
Недавно я заглядывал туда:
Там талеров[1] порядочная груда.

Фауст
Браслетов нет ли иль перстней
Моей красотке на веселье?

Мефистофель
Найдутся там и вещи поценней:
Жемчужное я видел ожерелье!

Фауст
Вот это хорошо! Мне больно к ней идти
И ничего с собой в подарок не нести.

Мефистофель
По мне, так чем же было б неприятно
Себя порой потешить и бесплатно?
Как ярки звезды! В блеске их лучей
Теперь я шутку выкину на диво:
Спою я песню нравственную ей,
Чтоб тем верней сманить красотку живо.
(Поет, аккомпанируя на гитаре.)
Не стой, не стой,
Не жди с тоской
У двери той,
Катринхен, пред денницей![2]
Не жди, не верь:
Войдешь теперь
Девицей в дверь,
А выйдешь не девицей!
Не верь словам!
Насытясь сам,
Бедняжке там
«Прости, прощай!» – он скажет,
Скажи: «Постой,
Повеса мой,
Пока со мной
Кольцо тебя не свяжет!»

Валентин (выходя)
Черт побери! Кого ты там
Смущаешь, крысолов проклятый?[3]
Гитара к черту! К черту сам
Слетишь и ты, певец завзятый!

Мефистофель
Гитара сломана: ее не нужно нам!

Валентин
Теперь и череп пополам!

Мефистофель (Фаусту)
Ну, доктор, я вас приглашаю!
Вперед, смелее! Не робей,
Валяй шпажонкою своей,
Коли смелей – я отражаю.

Валентин
Так отражай же!

Мефистофель
Я к услугам весь!

Валентин
Еще!

Мефистофель
Могу!

Валентин
Сам чёрт дерется здесь!
Но что со мной! Рука уж ослабела

Мефистофель (Фаусту)
Коли же!

Валентин (падая)
Ох!

Мефистофель
Смирили дурака!
Теперь пора убраться нам приспела:
Тут будет шум и крик наверняка.
Хоть мне возня с полицией легка,
Но уголовный суд – иное дело!

Уходят.

Марта (у окна)
Сюда скорей!

Гретхен (у окна)
Сюда огня!

Марта
Здесь драка, спор! Здесь шум, возня!

Народ
Убит один, гляди!

Марта (выходя)
А где убийца, где злодей?

Гретхен (выходя)
Кто здесь?

Народ
Сын матери твоей.

Гретхен
Всевышний, пощади!

Валентин
Я умираю. Так легко сказать,
А умереть легко вдвойне.
Эй, бабы! Больше не к чему кричать –
Приблизьтесь и внимайте мне!

Все обступают его.

Ты, Гретхен, очень молода
И так глупа, что навсегда
Плохой избрала путь.
Могу при всех тебе сказать:
Когда могла такою стать,
Так уж открыто будь!

Гретхен
О боже! Брат мой, что такое?

Валентин
Оставь хоть бога ты в покое!
Что было, нам не воротить;
Уж, видно, так тому и быть.
Ты начала теперь с одним,
Потом другой придет за ним.
А как до дюжины дойдет,
К тебе весь город побредет.
Когда впервые грех родится,
Себя таит он в первый миг:
Под кровом ночи рад он скрыться
И закрывает грозный лик;
Тогда убить его не поздно.
Но скоро, скоро грех растет,
Средь бела дня открыт идет;
Лицо его не меньше грозно,
Но чём лицо его страшней,
Тем яркий свет ему нужней.
Я знаю, срок настанет твой –
И честный гражданин любой,
Как перед язвой моровою,
Распутница, перед тобою
Отпрянет. От стыда горя,
В глаза открыто ты не взглянешь;
В цепочке ты франтить не станешь[4]
И убежишь от алтаря!
Не будешь в танце красоваться
Ты в кружевном воротничке:
Меж нищих и калек скрываться
Ты будешь в темном уголке!
И если бог простит твой грех,
Ты на земле презренней всех!

Марта
Предайся лучше покаянью,
Чем удручать себя вам бранью!

Валентин
Когда б сломать я ребра мог
Тебе, бесстыжей сводне скверной,
Я знаю, что простил бы бог
Тогда грехи мои наверно!

Гретхен
О, муки ада! Брат мой, брат!

Валентин
Напрасны слезы, говорят!
Сестра, ты честь свою забыла,
Меня ты в сердце поразила,–
На божий суд идет твой брат
Без страха, честно, как солдат.
(Умирает.)

Служба, пение, орган.
Гретхен в толпе народа; позади нее Злой Дух.

Злой Дух
Не так ты, Гретхен, прежде,
С душой невинной,
Ходила к алтарю.
Молясь по книжке старой,
Ты лепетала,
Наполовину детским играм,
Наполовину богу
Душою предана! О Гретхен!
Где голова твоя?
И на душе твоей
Какой тяжелый грех?
Ты молишься ль за мать свою? Она
Тобой для долгих-долгих мук усыплена!
Чья кровь у дома твоего?
Что у тебя под сердцем скрыто?
Не шевелится ль что-то там
И не тревожит ли тебя
Присутствием своим?

Гретхен
Увы, увы!
Как дум[5] мне этих избежать,
Которые теснятся отовсюду
Ко мне и в душу проникают?

Хор
Dies irae, dies illa
Solvet saeclum in fayilla[6]

Звуки органа.

3лой Дух
Гнев неба над тобою!
Труба звучит;
Заколебались гробы;
Душа твоя
Из бездны праха
Для мук ужасных
Огня и ада,
Дрожа, встает!

Гретхен
О, если б мне уйти отсюда!
Мне грозный гром органа –
Дышать мешает,
Меня терзает это пенье
До глубины сердечной!

Хор
Judex ergo cum sedebit,
Quidquid latet, adparebit
Nil inultum remanebit.

Гретхен
Как душно мне!
Как эти арки, эти своды
Теснят меня!
Воздуха, воздуха больше!

Злой Дух
Беги! Но грех и стыд
Не будет скрыт.
Что? Воздуха? Света?
Горе тебе!

Хор
Quid sum miser tunc dicturus?
Quem patronum rogaturus,
Quum vix Justus sit securus?

3лой Дух
Свой лик пресветлый отвращают
Святые от тебя,
И руку протянуть тебе
Им, чистым, страшно! Увы!

Хор
Quid sum miser tune dicturus?

Гретхен
Соседка, ваш флакон!..
(Падает в обморок.)

Местность в горах Гарца, в окрестностях деревень Ширке и Эленд.
Фауст и Мефистофель.

Мефистофель
Не чувствуешь нужды ты в помеле?
Теперь на дюжем рад бы я козле
Погарцевать, уставши от дороги.

Фауст
Меня еще покамест носят ноги:
Дубинкой путь стараюсь облегчать.
К чему дорогу сокращать?
То странствовать в извилистой долине,
То лезть с утеса на утес к вершине,
Откуда вниз ручей стремится в дол,–
Мне весело, и путь мой не тяжел.
Везде весна: береза зеленеет,
Позеленела даже и сосна;
Ужель на нас весною не повеет?

Мефистофель
Признаться, мне чужда весна!
Во мне зима царит: мне надо,
Чтоб снег, мороз был на пути моем.
В ущербе месяц; тусклою лампадой
Едва мерцает красным он лучом;
Неважный свет! Здесь каждый шаг нам может
Опасен быть: наткнешься прямо лбом
На камень или ствол. Постой-ка, нам поможет
Блудящий огонек,[7] мелькающий кругом!
Эй, ты, поди сюда и посвети, любезный!
К чему иначе свет твой бесполезный?
Веди-ка нас вперед средь этой тьмы.

Блуждающий огонек
Мне изменить придется, вам в угоду,
Мой легкий нрав и всю мою природу.
И вкривь и вкось блуждать привыкли мы.

Мефистофель
Эге! ты – человека подражатель?
Во имя черта, марш вперед, приятель,
Не то тебя задую я сейчас!

Блуждающий огонек
Я вижу, вы хозяин здесь; для вас
Все сделать я готов, чтоб не сойти с дороги.
Но помните: гора от чар с ума сойдет,
И если вас огонь блуждающий ведет,
То вы к нему не будьте слишком строги!

Фауст, Мефистофель и Блуждающий огонек поют попеременно.

Фауст
В область сна вошли мы, словно
В очарованные страны.
О, веди нас прямо, ровно
Сквозь леса и сквозь туманы,
Чрез пустыню, меж горами!

Огонек
Вот деревья вдаль рядами
Сзади нас, шумя, несутся;
Гор вершины будто гнутся;
Скалы длинными носами
Захрапели перед нами.

Фауст
Под камнями, под кустами
Слышу я ручья шептанье:
Песня ль это иль журчанье?
Зов любви ли, звук ли смеха,
Счастья ль отклик – нам утеха,
Песнь надежд, любви мечтанья?
И всему свой отзыв эхо
Шлет, как старое преданье.

Мефистофель
С шумом, гулом мчатся бойко
Сыч и чибис, с ними сойка:
Все проснулись, всем гулянье!
А в кустах сидят лягушки –
Долгоножки, толстобрюшки.
Будто змеи, меж камнями
Вьются корни за корнями,
Западни для нас готовят,
И пугают нас, и ловят,
И, ожив, деревьев капы,[8]
Как полипы, тянут лапы
Нам навстречу. И, несметны,
Мох и вереск наполняя,
Беспокойны, разноцветны,
Мыши носятся, шныряя;
И вокруг пред нами реет
Светляков толпа живая
И, с дороги нас сбивая,
Яркой свитой пламенеет.

Фауст
Но скажи: вперед мы шли ли
Иль на месте всё мы были?
Лес и горы заходили;
Скалы, сучья рожи злые
Строят нам; огни ночные
Засверкали, засветили.

Мефистофель
За меня держись сильнее:
Здесь с горы всего виднее
Будет нам, как царь Маммон[9]
Заблестит со всех сторон.

Фауст
Как странно мутный свет мерцает
Внизу румяною зарей!
В глубокой бездне он сверкает
И льется слабою струёй;
Здесь встал туман, там – пар безбрежный;
Сквозь дымку жар горит лучом;
Здесь свет струится нитью нежной,
Там брызжет огненным ключом;
То, охватив всю глубь долины,
Он в сотнях жил струится там,
То, заключен среди теснины,
Он одиноко блещет нам;
Там сыплет искры, их взметая,
Как золотой песок со дна,
А здесь – смотри – горит седая
Утеса старого стена!

Мефистофель
Ужель на праздник досточтимый
Маммон дворца б не осветил?
Ты, к счастью, всю картину охватил:
Уж мчится хор гостей неукротимый.

Фауст
Как грозен вихрь! В порыве бурных сил
Он в спину бьет могучими толчками.

Мефистофель
За ребра скал обеими руками
Держись: не то ты свалишься в обрыв.
Лес потемнел; в туман весь погруженный,
Шумит он. Вот, глаза раскрыв,
Взлетает филин пробужденный,
И ломятся колонны
Зеленого лесного дома.
Ты слышишь ли раскаты грома,
Стволов паденье, шум ветвей,
И леса стон, и скрип корней?
Ствол за стволом друг друга кроет
В глубокой пропасти, на дне,
И ветер свищет, буря воет
Среди обломков в глубине.
Слышишь крики – дальше, ближе?
Слышишь вопли – выше, ниже?
Между скал, по скатам гор
Шумно мчится дикий хор.

Хор ведьм
На Брокен все! Толпа густа;
Посев был зелен, рожь желта.
Там Уриан[10] вверху сидит:
К вершине ведьмам путь лежит
Средь гор и скал, с метлой, с козлом,–
И вонь и гром стоят кругом.

Голос
Старуха Баубо[11] в стороне
Летит на матушке-свинье!

Хор
Хвала, кому хвала идет!
Вперед же, Баубо! Пусть ведет!
На дюжей свинке Баубо-мать
Достойна хором управлять.

Голос
Откуда ты?

Голос
Чрез Ильзенштейн[12] я шла:
Там я сову в гнезде нашла.
А та глаза себе таращит!

Голос
О, чтоб тебя нелегкая взяла!
Кой чёрт тебя так скоро тащит?

Голос
Она зацепила меня, пролетая:
Глядите-ка, рана какая

Хор ведьм
Нам всем дорога тяжела,–
К чему друг друга задевать?
Нас колют вилы, бьет метла:
Дитя убила – лопнет мать.

В давке одна из ведьм ранит другую и убивает младенца в её утробе.

Колдуны (полухор)
Улиткой наши все ползут,
А бабы все вперед бегут.
Где зло, там женщина идет
Шагов на тысячу вперед.

Другая половина хора колдунов
Не будем в споре тратить слов!
Нужна им тысяча шагов;
Мужчина вздумает – и вмиг
Одним прыжком обгонит их.

Голос (сверху)
Вперед, вперед, вы, из озер!

Голос (снизу)
Мы рады влезть на скаты гор;
Мы мылись – чисты хоть куда,
Зато бесплодны навсегда.

Оба хора.
Вот вихорь стих, звезда мутна.
За тучи прячется луна;
Темно повсюду с этих пор,
И мечет искры шумный хор.

Голос (снизу)
Подождите! Тише, тише!

Голос (сверху)
Кто кричит в скалистой нише?

Голос (снизу)
Это я! Да, это я!
О, возьмите вы меня!
Триста лет я здесь копаюсь
И к своим попасть пытаюсь.

Оба хора
На вилах мчись, свезет метла,
На жердь садись, седлай козла!
Пропал навеки тот – поверь,–
Кто не поднимется теперь.

Полуведьма (внизу)
Тащусь я здесь за шагом шаг,
Другие ж вон умчались как!
Я раньше всех сюда пошла,
А все угнаться не могла.

Хор ведьм
Мазь ведьме бодрость придает,[13]
Тряпье – за парус нам сойдет.
Корыто – лодка. Не взлетит
Вовеки, кто теперь сидит!

Оба хора
Взлетев к вершине в этой мгле,
Мы ниже спустимся к земле,
И чащу леса всю собой
Наполнит наш волшебный рой.
(Спускаются.)

Мефистофель
Толкают, жмут, бегут, летают,
Шипят, трещат, влекут, болтают,
Воняют, брызжут, светят. Ух!
Вот настоящий ведьмин дух!
Ко мне, не то нас растолкают!
Да где ж ты?

Фауст (издали)
Здесь!

Мефистофель
Туда уж увлечен?
В хозяйские права вступить я принужден.
Дорогу! – Черт идет! Дорогу, чернь, живее!
Я здесь, брат доктор! Ухватись скорее!
Пойдем в сторонку; эта толкотня
Невыносима даже для меня.
Вон там какой-то странный свет мелькает
И в те кусты невольно привлекает.
Нырнем туда, бока свои храня.

Фауст
Противоречий дух, не сам ли ты старался
Меня увлечь сюда? Уж слишком ты умен!
В Вальпургиеву ночь пришел на Брокен он,
И что же? – под кусты запрятаться собрался.

Мефистофель
Одни не будем мы и там;
Смотри: огни, пестрея, загорелись!
Веселым клубом гости там расселись.

Фауст
Все ж наверху бы лучше было нам.
На злое дело вся толпа стремится;
Взгляни: уж дым столбом пошел у них.
Немало здесь загадок разрешится.

Мефистофель
Немало и возникнет их.
Пусть свет большой шумит, бушуя,
Тебя подальше утащу я.
Везде бывает так – сомненья в этом нет,–
Что свет большой рождает малый свет.
Взгляни: разделась ведьма молодая,
А старая накидочку взяла.
Будь вежлив к ним: услуга мне большая
Труд не велик, забава не мала.
Чу, музыка играет! Вот досада!
Проклятый скрип! Но покориться надо.
Вперёд, вперёд! С тобою я пойду,
Вступлю в их круг, тебя в него введу
И познакомлю с новыми гостями.
Что скажешь, друг? Равнина здесь тесна ль?
Взгляни: конца не видно в эту даль!
Здесь тысячи огней горят рядами;
Болтают, пляшут, варят, любят, пьют,–
Чего же лучше? Чем же худо тут?

Фауст
Как мы войдем? Намерен притвориться
Ты колдуном иль чертом к ним явиться?

Мефистофель
Инкогнито я мог бы предпочесть,
Но всяк свой орден в праздник надевает.
Меня «подвязка»[14] хоть не украшает,
Зато копыту здесь большая честь.
Смотри: ползет улитка; протянула
Она рога свои навстречу нам.
Пронюхала, кто я такой, смекнула!
Не скрыться здесь, хоть и хотел бы сам.
Мы от огня к огню пойдем повсюду;
Ты будешь женихом, я — сватом буду.

(Подходит к нескольким сидящим у тлеющих углей.)

Что, господа, сидите в стороне?
Вы лучше время провели бы
Средь молодежи в толкотне;
А так сидеть и дома вы могли бы!

Генерал[15]
Кто может верить нациям беспечно?
Я делал им добро – и что ж?
Толпа – как женщина, и вечно
У ней в почете только молодежь.

Министр
Народ теперь о правде позабыл,
Былое времечко умчалось.
Тот век, когда пред нами все склонялось,
Век золотой, поверьте, был.

Parvenu
И мы не глупы были ведь небось!
Мы всем по-своему вертели,
И вдруг пошло всё вкривь и вкось,
Когда свой труд упрочить мы хотели.

Автор
Кто книгу с мыслью умной и благой
Теперь у нас читает, в самом деле?
Нет, молодежь до дерзости такой
Дошла теперь, как никогда доселе!

Мефистофель (на миг являясь дряхлым стариком)
Народ созрел, и близок страшный суд;
В последний раз на Брокен я взбираюсь...
Так мутно дни мои текут,
Что и весь мир к концу идет, ручаюсь!

Ведьма-ветошница[16]
Не проходите, господа!
Удобный случай уловите,
Мои товары посмотрите:
Я много их снесла сюда;
Мой магазин – пребогатейший,
Ему на свете равных нет.
Здесь ни вещицы нет малейшей,
Не наносившей миру вред:
Здесь нету шпаги, кровью не облитой;
Здесь кубка нет, в котором не бывал
Когда-нибудь напиток ядовитый;
Убора нет, который не прельщал
Невинных дев, и каждый здесь кинжал
Противника изменой убивал.

Meфистофель
Эх, тетенька, ты плохо постигаешь
Дух времени: что было, то прошло.
Ты новостей зачем не предлагаешь?
Нас новое скорей бы привлекло.

Фауст
Однако здесь совсем остолбенеешь:
Вот так базар! Тут оторопь берет.

Мефистофель
Стремится кверху весь водоворот:
Ты думаешь, что сам толкать умеешь,
Глядишь – тебя ж толкают все вперед.

Фауст
Кто это там?

Мефистофель
Знать хочешь, кто она?
Всмотрись: Лилит.[17]

Фауст
Кто?

Мефистофель
Первая жена Адама.
Берегись косы ее касаться:
Коса – ее единственный убор.
Кого она коснется, тот с тех пор
Прикован к ней, не может с ней расстаться.

Фауст
Вон там старуха с молодой присела.
Умаялись – им пляска надоела.

Мефистофель
Ну нет, сегодня отдых здесь плохой.
Вот пляшут вновь: пойдем и мы с тобой!

Фауст (танцуя с молодою)
Прекрасный сон я раз видал:
Я перед яблоней стоял;
Вверху два яблочка на ней;
Я влез на яблоню скорей.

Красавица
Всегда вам яблочки нужны:
В раю вы ими прельщены.
Я рада, что в моем саду
Я тоже яблочки найду!

Мефистофель (танцуя со старухою)
Встревожен был я диким сном:
Я видел дерево с дуплом,
В дупле и сыро и темно,
Но мне понравилось оно.

Старуха
Копыта рыцарь, я для вас
Готова всем служить сейчас:
Дупло охотно я отдам,
Когда оно не страшно вам.

Проктофантасмист[18]
Народ проклятый! Как вы это смели?
Не ясно ль вам доказано давно,
Что духам ног телесных не дано?
А вы плясать, как люди, захотели!

Красавица (танцуя)
А он зачем пришел на бал?

Фауст (танцуя)
Э, где он только не бывал!
Другие пляшут – он их осуждает;
Когда ж на каждый шаг рацей[19] он не найдет,
То этот шаг он просто отрицает.
Всего больней ему, что мы идем вперед;
Вот если б вы на месте все кружились,
Как он на старой мельнице своей,
Возликовал бы он душою всей,
Особенно, когда б ему вы поклонились.

Проктофантасмист
Вы здесь ещё? Нет, вынести нет сил!
Исчезните! Ведь я же разъяснил.
Но эти черти к поученьям глухи.
Мы так умны,– а в Тегеле[20] есть духи!
Как долго я ни просвещал людей,
А толку нет! Неслыханно, ей-ей!

Красавица
Когда же он надоедать нам бросит?

Проктофантасмист
Вам всем в лицо свой приговор я шлю!
Я деспотизма духов не терплю:
Мой дух его не переносит,

Пляска продолжается.

Сегодня мне ничто не удается,
Но продолжать я путь готов,
И, может быть, в конце концов
Поэтов и чертей мне победить придется.

Мефистофель
Постой, вот он сейчас увязнет в луже той,
Где успокоиться от всех трудов он может;
А как пиявка там крестец ему погложет,
Забудет духов он и дух испустит свой.
(Фаусту, который прекращает танец.)
А где ж, скажи, красавица твоя?
Она, танцуя, так приятно пела.

Фауст
Во время пенья вдруг увидел я,
Как с губ у ней мышь красная слетела.

Мефистофель
И только? Строго ж ты, мой друг, на все глядишь!
Благодари судьбу – не серая хоть мышь.
Ведь в час любви до этого нет дела.

Фауст
Еще я вижу...

Мефистофель
Что?

Фауст
Вдали передо мной
Встал образ девы бледной и прелестной.
Она ступает медленной стопой,
Как будто цепью скованная тесной.
Признаться, в ней, когда гляжу,
Я сходство с милой Гретхен нахожу.

Мефистофель
Оставь её: бездушна дева эта,
Всего лишь тень, бегущая рассвета.
С ней встреча — смерть, не счастье, не любовь,
При встрече с ней вмиг стынет в жилах кровь
И человек, как камень, замирает.
Миф о Медузе,[21]– кто его не знает?

Фауст
Глаза ее недвижно вдаль глядят,
Как у усопшего, когда их не закрыла
Рука родная. Это Гретхен взгляд.
Да, это тело, что меня прельстило!

Мефистофель
Ведь это колдовство! Обман тебя влечёт:
Красавицу свою в ней каждый узнает.

Фауст
Какою негою, мучением каким
Сияет этот взор! Расстаться трудно с ним!
Как странно под ее головкою прекрасной
На шее полоса змеится нитью красной,
Не шире, чем бывает острый нож!

Мефистофель
Давно всё это знаю я: ну что ж?
Под мышку голову берёт она порою,
С тех пор как ей срубил её Персей.[22]
Ты все, как прежде, носишься с мечтою.
Вперёд, на холм, за мною поскорей!
Он весь покрыт весёлою толпою:
Как в Пратере[23] кипит веселье тут!
Уж не театр ли? Мне сдается,
Что скоро здесь спектакль начнется.
Что здесь у вас?

Servibilis[24]
Сейчас начнут
Последнее, седьмое, представленье [25]–
Всегда уж столько принято давать.
Любителя на сцене сочиненье,
Любители здесь будут и играть.
Я ухожу – прошу в том извиненья:
Я сам любитель – занавес поднять.

Мефистофель
На Блоксберге такие представленья
Как раз у места, без сомненья.

В настоящем издании исключена интермедия к «Вальпургиевой ночи» – «Золотая свадьба Оберона и Титании» (Сцена 22), которая составлена из эпиграмм, сначала предназначавшихся для журнала, издававшегося Фр. Шиллером. С основным содержанием трагедии эта интермедия не связана.

ПАСМУРНЫЙ ДЕНЬ. ПОЛЕ[26]

Фауст и Мефистофель.

Фауст
В одиночестве! В отчаянье! В страданиях долго блуждала она по земле – И вот теперь заключена, заключена в темницу на ужасные мучения, как преступница, – она, это несчастное, милое создание! Вот до чего дошло! И ты, изменник, недостойный дух, смел скрывать все это от меня! Стой же, стой теперь и вращай яростно своими сатанинскими очами! Стой и – терзай меня невыносимым своим присутствием! В плену! В невыразимом мучении! Предана власти духов и бесчувственно осуждающего человечества! И ты стараешься развлечь меня отвратительными удовольствиями, скрываешь от меня ее растущее горе, оставляешь ее гибнуть без помощи!

Мефистофель
Она не первая.

Фауст
Пес! Отвратительное чудовище! О дух бесконечный! Преврати его, преврати червя этого в его собачий образ, который он так часто принимал ночью, бегая предо мною, вертясь под ногами беззаботного путника и бросаясь на плечи, чтобы увлечь падающего. Преврати его в этот излюбленный им образ, чтобы он пресмыкался передо мной по земле, чтоб я мог ногами топтать его отверженного. Не первая! О муки, муки, невыносимые для души человека! И не одно такое создание погибло в бездне горя и несчастья! И эта первая недостаточно искупила пред очами всепрощающего все грехи прочих в своем ужасном, смертном горе! Мозг мой и мое сердце терзаются, когда я смотрю на одну эту страдалицу, а ты издеваешься хладнокровно над судьбою тысяч существ!

Мефистофель
Да, теперь мы снова приближаемся к границам нашего остроумия, туда, где человек теряет управление своим рассудком. К чему же ты вступаешь в общение с нами, когда не в силах поддержать его? Хочешь летать – и боишься, что голова закружится? Мы ли тебе навязывались или ты нам?

Фауст
О, не скаль же так на меня свои прожорливые зубы: это отвратительно! О великий, чудесный дух, удостоивший меня видеть лицо свое! Ты знаешь сердце мое, душу мою: к чему же было приковывать меня к этому постыдному спутнику, который во зле видит свою жизнь, а в убийстве – наслажденье!

Мефистофель
Скоро ты кончишь?

Фауст
Спаси её или горе тебе! Тягчайшее проклятие на голову твою на тысячи лет!

Мефистофель
Не в моих силах разрывать узы мстителя и снимать его затворы. Спаси ее! Но кто, скажи, ввергнул её в бездну погибели: я или ты?

Фауст дико озирается кругом.

За громы схватиться хочешь? Счастье, что не вам даны они, жалким смертным! Сокрушить непокорного – вот известный прием тиранов, к которому они прибегают, когда их поставят в тупик.

Фауст
Веди меня туда! Она должна быть свободна.

Мефистофель
А опасность, которой ты сам подвергаешься? Знай, что в городе ты оставил следы твоего кровавого греха. На месте убийства парят мстительные духи и ждут возвращения убийцы.

Фауст
Что ещё предстоит мне от тебя? Смерть и проклятие всей вселенной на тебя чудовище! Веди меня, говорят тебе, и освободи её!

Мефистофель
Изволь, я сведу тебя. Слушай же, что я могу сделать,– ведь не все же силы земли и неба в моей власти. Я могу помрачить ум тюремщика, а ты завладей ключами и выведи её человеческою рукою. Я буду на страже: волшебные кони, которые умчат вас, будут готовы. Вот всё, что я могу.

Фауст
Туда – и сейчас же!

Фауст и Мефистофель мчатся на вороных конях.

Фауст
Зачем там слетелись у плахи[27] они?

Мефистофель
Не знаю, но вижу, там что-то творят.

Фауст
Взлетают, кружатся, спускаются вниз.

Мефистофель
То ведьмы.

Фауст
Свершают какой-то обряд.

Мефистофель
Пускай их колдуют! За мною, вперед!

Фауст со связкой ключей и лампой перед железной дверью.

Фауст
Вся скорбь людей скопилась надо мною:
Давно мне чуждым страхом я объят;
Вот здесь её, за влажною стеною,
Невинную, оковы тяготят.
Что ж медлишь ты, войти не смея?
Боишься встретить милый взгляд?
Твой страх – ей смерть! Вперёд скорее!
(Хватается за замок.)

Песня внутри [28]
Мать, распутница мать,
Погубила меня;
Мой отец, негодяй,
Изглодал всю меня;
А сестричка моя
Мои кости нашла,
Тайно в поле снесла.
Резвой птичкою я
Мчусь в чужие края!

Фауст (отворяя дверь)
Не чувствует она, что милый здесь стоит!
Лишь цепь на ней гремит, солома шелестит.
(Входит.)

Маргарита (прячась на кровати)
Идут! Настал час смертный мой!

Фауст (тихо)
Молчи, молчи: свободна будешь!

Маргарита (бросаясь перед ним на колени)
Кто б ни был, сжалься надо мной!

Фауст
Потише: стражу ты разбудишь!
(Начинает разбивать цепи.)

Маргарита (на коленях)
Кто власть тебе такую дал,
Палач, над бедной надо мною?
Меня будить ты в полночь стал...
О, сжалься и оставь живою
Хоть до утра,– казни тогда!
Я молода, так молода –
И вот заутра умираю!
(Встает.)
Я хороша была – за то и погибаю!
Был близок друг, теперь далёк,
Цветы увяли, сорван мой венок...
О, не хватай меня ты, умоляю!
Тебе я зла не делала, поверь:
Мы в первый раз встречаемся теперь.
Палач, палач, услышь мои моленья!

Фауст
Переживу ль все эти я мученья!

Маргарита
Палач, твоя теперь я, вся твоя!
Свою бы дочь я только накормила:
Всю ночь её в слезах ласкала я...
Её украли, чтобы я тужила,
А говорят, что я её убила.
Я никогда не буду весела:
Ведь про меня и песня ходит злая...
Такая в сказке, правда, мать была,
Но разве я такая?[29]

Фауст (становясь на колени)
Возлюбленный у ног твоих лежит;
Он от цепей тебя освободит.

Маргарита (падая рядом с ним на колени)
Скорей на колени!
Смотри, у ступени,
У двери зияет
Весь ад и пылает;
Злой дух там стоит,
Шумит и гремит.
Дрожу от испуга!

Фауст (громко)
Гретхен! Гретхен!

Маргарита (прислушиваясь)
Это голос друга!
(Вскакивает. Цепи падают.)
Я слышу, он зовёт меня!
Свободна я, свободна я!
К нему помчусь я, изнывая,
К нему прильну я, отдыхая!
Он звал меня: «Гретхен!»
У двери стоял он,
Сквозь крики бесовские громко взывал он;
Сквозь хохот, и грохот, и яростный вой
Я слышала голос знакомый, родной.

Фауст
Я здесь!

Маргарита
Ты здесь? О, повторить нельзя ль?
(Обнимая его.)
Ты здесь, ты здесь?
Где вся моя печаль,
Где страх тюрьмы?
Ты цепи разбиваешь!
Ты здесь: пришел и из тюрьмы спасаешь!
Я спасена! А вот и улица опять,
Где в первый раз тебя пришлось мне повстречать.
А вот и сад я увидала,
Где с Мартою тебя я поджидала.

Фауст (увлекая её)
Идём, идём!

Маргарита
О милый, подожди!
(Ласкается к нему.)
Так любо мне с тобой!

Фауст
Выходи! Спеши – не то ты горько пожалеешь!

Маргарита
Иль целовать ты больше не умеешь?
Ты лишь на миг со мной в разлуке был
И целовать меня уж позабыл!
О, отчего теперь перед тобой дрожу я,
Когда ещё вчера в тебе, в твоих словах
Я находила рай, как в ясных небесах,
И ты душил меня в объятиях, целуя?
Целуй, целуй скорей меня!
Не хочешь – поцелую я
Тебя сама!
(Обнимает его.)
Увы, остыла
Твоя любовь; твои уста
Так стали холодны!
Твоих объятий сила
Исчезла... То ли прежде было?
О, горе, горе мне! Иль я уже не та?
(Отворачивается от него.)

Фауст
За мной, за мной! Опомнись, дорогая:
Я твой всегда от сердца полноты!
Иди – молю лишь об одном тебя я!

Маргарита (оборачиваясь к нему)
Так это ты? Наверно это ты?

Фауст
Я, я! Идем!

Маргарита
И ты освобождаешь
Меня, мой друг, и к сердцу прижимаешь?
Ужель тебе не страшно быть со мной?
Да знаешь ли, кого ты, милый мой,
Освободил?

Фауст
Уж стало рассветать!

Маргарита
Ах! я свою убила мать,
Свое дитя убила я!
Ребёнок, дочь моя, твоя...
Твоя? Ты здесь? Да, это он!
Дай руку! Это был не сон?
Рука твоя; но оботри
Её скорее: посмотри –
Дымится кровь его на ней!
Что сделал ты! Скорей, скорей
Вложи в ножны свой страшный меч,
Вложи, чтоб больше не извлечь!

Фауст
Что было – вновь тому не быть;
Но ты нас можешь погубить.

Маргарита
О нет, живи, живи, мой милый!
Послушай, вырой три могилы...
С зарёй придётся умирать...
На первом месте будет мать,
С ней рядом брат мой будет спать,
А я – поодаль, но немного,
Немного, милый, ради бога!
Ребёнка ж положи ты на груди моей:
Кому ж, как не ему, лежать теперь со мною?
А помнишь, милый друг, как много мы с тобою
Когда-то провели блаженно-чудных дней!
Теперь мне обнимать уж больше не придется
Тебя, мой дорогой, затем, что мне сдаётся,
Что ты меня в ответ с презреньем оттолкнёшь.
А всё же это ты, всё так же добр, хорош!

Фауст
Коль любишь ты меня, за мною ты пойдёшь!

Маргарита
Куда?

Фауст
На волю!

Маргарита
Что ж, когда могилу там
Найду и с нею смерть,– пойдём дорогой тою
К загробной тишине, к безмолвному покою;
Но дальше – ни на шаг...
Идёшь ты, милый мой?
О, если бы и я могла идти с тобой!

Фауст
Ты можешь, если б только захотела!

Маргарита
Нет, мне нельзя! Надежда улетела!
Зачем бежать? Меня там стража ждёт...
Жить в нищете так тягостно и больно!
А совесть? Как не вспомнить всё невольно!
Так горько мне идти в чужой народ...
Да и поймают скоро нас, я знаю!

Фауст
Я остаюсь!

Маргарита
Спеши же, заклинаю!
Ступай всё вниз, всё вниз,
К ручью спустись,
Тропинку там найди
И в лес войди.
Налево под мостом
Одна она лежит,
И плачет, и кричит,
Влекомая ручьём.
Она жива. Хватай,
Хватай её, спасая!

Фауст
Приди в себя! Не медли боле!
Опомнись: шаг – и ты на воле!

Маргарита
Нам только бы гору скорей миновать:
На голом там камне сидит моя мать,–
По жилам мороз пробегает...
На голом там камне сидит моя мать
И мне головою кивает.
Недвижны глаза; голова тяжела...
Не встать ей: увы! она долго спала,–
Уснула, чтоб мы без неё наслаждались...
Дни счастья минули; куда вы умчались?

Фауст
Ни словом, ни просьбой увлечь не могу я –
Так силой с собою тебя увлеку я!

Маргарита
К чему насилье? О, оставь, молю!
Не жми так крепко руку ты мою –
И без того покорною была я.

Фауст
Уж скоро день! Опомнись, дорогая!

Маргарита
День? Скоро день? То день последний мой,
А мог бы стать днём свадьбы нам с тобой!
Смотри, мой друг, чтоб люди не узнали,
Что был ты у меня. Венок мой разорвали,–
Увы, беда стряслася надо мной!
Постой, ещё мы встретимся с тобой,–
Не в хороводе только, нет, едва ли!
Безмолвно дыханье своё затая,
Теснится толпа; их так много:
Вся площадь полна, вся дорога...
Чу, колокол слышится... Вот уж судья
Сломал свою палочку... [30] Разом схватили,
Связали, на плаху меня потащили!
И каждому страшно: пугается он,
Как будто топор и над ним занесен...
Вокруг тишина, как под крышкою гроба!

Фауст
О, если б не был я рожден!

Мефистофель (в дверях)
За мной, иль вы погибли оба!
Скорей, восток уж озарён!
Оставьте ваши вздохи, ахи!
Дрожат уж кони, жмутся в страхе.

Маргарита
Кто из земли там вырос? Он!
То он! Нельзя дышать при нем!
Зачем на месте он святом? За мной?

Фауст
Ты жить должна! Скорее!

Маргарита
Суд божий, предаюсь тебе я!

Мефистофель
За мной, иль с ней тебя покину я!

Маргарита
Спаси меня, господь! О боже, я твоя!
Вы, ангелы, с небес ко мне слетите,
Меня крылами осените!
Ты, Генрих, страшен мне!

Мефистофель
Она
Навек погибла!

Голос свыше
Спасена!

Мефистофель (Фаусту)
За мной скорее!
(Исчезает с Фаустом.)

Голос Маргариты (из тюрьмы, замирая)
Генрих! Генрих!

Источник: Гёте. Фауст. – М.: Детская литература, 1973, стр. 194–236.

1. Талер – старинная немецкая серебряная монета. (вернуться)

2. Денница – утренняя заря. (вернуться)

3. «Крысолов проклятый» – намек на легендарного крысолова из Гаммельна (Германия), который, играя на дудочке, сманивал вместо крыс детей. (вернуться)

4. В XV веке в Германии женщинам нескромного поведения запрещали пышно одеваться, носить золотые и серебряные вещи и посещать богослужение. (вернуться)

5. В этой сцене Маргарита, терзаемая угрызениями совести, оплакивает две смерти: матери, отравленной Мефистофелем, и брата Валентина, убитого Фаустом на поединке. (вернуться)

6. Церковный хор исполняет католический гимн о Страшном суде, который ждет всех грешников. Этот гимн входит в заупокойную службу (реквием):
День гнева,
Этот день испепелит мир,
Когда воссядет высший судия,
Все сокровенное откроется,
И ничто не останется без возмездия.
Что скажу я тогда, несчастный?
К какому покровителю припаду,
Когда даже праведник вострепещет? (вернуться)

7. По народному поверью, блуждающие огоньки на болоте завлекали путников в трясину и помогали нечистой силе. (вернуться)

8. Капы – болезненные наросты на деревьях. (вернуться)

9. «Царь Маммон заблестит со всех сторон.» – намек на клад и золотую руду в горе. (вернуться)

10. Уриан – одно из немецких названий черта. (вернуться)

11. Баубо (греч.миф.) – кормилица богини земли Деметры, веселившая её непристойными шутками.
Гёте изображает Баубо как предводительницу бесстыжих ведьм. (вернуться)

12. Ильзенштейн – утес в Гарце, названный по имени принцессы Ильзы, возлюбленной германского императора Генриха II. Вблизи утеса протекает речка Ильза. (вернуться)

13. «Мазь ведьме бодрость придаёт.» – Волшебная мазь, которой якобы натирались ведьмы для полета в воздухе на метлах, вилах и т. п. (вернуться)

14. Орден подвязки – высший английский орден. (вернуться)

15. Генерал, а затем министр, parvenu (по-французски "выскочка") и автор – сторонники отживших порядков, враждебно относящиеся ко всем новшествам. (вернуться)

16. Образ ведьмы-ветошницы – сатира на историков и археологов, перерывающих разный хлам, не имеющий научного значения. (вернуться)

17. Лилит – по еврейской легенде, первая жена Адама, дьяволица и соблазнительница. Имя ее часто упоминается в средневековых легендах. (вернуться)

18. Проктофантасмист – Под этим именем Гёте высмеял немецкого издателя и литератора Ф.Николаи, которого считал тупицей и бездарностью. Николаи заявил однажды в ученом заседании Берлинской Академии наук, что избавился от мучившего его привидения при помощи пиявок, которые он поставил себе на зад. На это намекает первая часть прозвища – proktos, что по-гречески означает «зад». (вернуться)

19. Рацея (лат.) – поучение, наставление. (вернуться)

20. Тегель – имение известного немецкого естествоиспытателя Гумбольдта, где якобы являлись привидения, что и дало повод для отмеченного выше выступления Николаи. (вернуться)

21. Медуза (греч.миф.) – одна из трех дев Горгон со змеями на голове вместо волос. От взгляда Медузы люди обращались в камень. (вернуться)

22. Персей (греч.миф.) – легендарный герой, отрубивший голову Медузе. (вернуться)

23. Пратер – обширный парк в Вене, место народных увеселений. (вернуться)

24. Sеrvibilis (лат. «услужливый») – тип поверхностного знатока в литературе и искусстве. (вернуться)

25. «Последнее, седьмое, представленье» – Гёте осмеивает мистическое толкование числа «семь», встречающееся в различных религиях (семь небес, семь планет и т. д.). (вернуться)

26. Единственная прозаическая сцена, сохраненная Гете в составе "Фауста". Написана до 1775 года.
Критика здесь отмечает хронологическое несообразие: в ночь убийства Валентина Мефистофель говорит, что Вальпургиева ночь должна наступить послезавтра. Сцена "Пасмурный день" разыгрывается утром после Вальпургиевой ночи: она, таким образом, отделена от ночи убийства Валентина всего тремя днями. За эти три дня происходят следующие события: Гретхен родит ребенка, топит его в реке, затем она "долго блуждает", берется под стражу, судится как детоубийца и приговаривается к смертной казни – события, в три дня явно не вмещающиеся; поэтому прав один из комментаторов "Фауста", историк философии Куно Фишер, предлагавший, чтобы читатель, углубляясь в эту сцену, "забыл о хронологии". Вальпургиеву ночь надо мыслить символически, как длительный период, в течение которого Мефистофель стремится всеми доступными ему способами отвлечь Фауста от забот и беспокойства о Маргарите. (вернуться)

27. Плаха – эшафот и вообще место казни, по средневековому представлению, является "нечистым местом". Ведьмы, колдующие у эшафота ("кадят перед плахой, кропят эшафот"), пародируют католическое богослужение.
Образы мчащихся сквозь ночь Фауста и Мефистофеля запечатлены в известной гравюре французского художника Делакруа, о которой Гете восторженно отзывается в беседах с Эккерманом. (вернуться)

28. «Песня внутри» представляет собою вариант немецкой народной песни. (вернуться)

29. "...разве я такая?" – Безумной Маргарите кажется, что песня "Мать, распутница мать, / Погубила меня" сложена про нее. (вернуться)

30. "Вот уж судья / Сломал свою палочку..." – при свершении казни звонили, по обычаю, сохранившемуся до конца XVIII века, в так называемый "колокол грешников"; по прочтении приговора судья ломал жезл в знак того, что пора приступить к казни. Перед казнью в знак смертного приговора судья ломал свой жезл и звонили в церковный колокол. (вернуться)