СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ЕСЕНИН
(1895 – 1925)
Сергей Александрович Есенин родился в селе Константиново Рязанского уезда Рязанской губернии в крестьянской семье. Отец служил в лавке приказчиком, в деревне
бывал наездами. Жил Есенин у деда и бабки с материнской стороны. Детство поэта прошло беззаботно, не отягощенное крестьянским трудом. В доме у деда,
старообрядца, часто собирались странники, калики перехожие, слепцы и другой люд, певший духовные песни «о прекрасном Рае, о Лазаре, о Миколе и о женихе,
светлом госте из града неведомого». Дед пересказывал мальчику Библию и Священную историю, бабка — сказки, и они, вспоминал Есенин, служили «толчками» к
его собственному сочинительству. Стихотворчеству способствовала и деревенская обстановка, в частности исполнение частушек. Писать стихи он начал рано,
но одним сведениям, в 8 лет, а по другим — в 13 лет.
Учился Есенин сначала в земском четырехклассном училище, которое закончил через пять лет, в 1909 году, с отличием. Родные хотели, вспоминал поэт, чтобы из него
«вышел сельский учитель», и, очевидно по их настоянию, он поступил в учительскую школу в селе Спас-Клепики, которую закончил (1912) со званием «учитель школы
грамоты». В это время он написал несколько стихотворений («все на тему любви»). Каждое лето его тянет в Константиново «к своей семье, к домашнему очагу, к теплу
родного дома». Он бывает у окрестных знакомых — священника Ивана Попова, помещицы Л. И. Кашиной (прототип Анны Снегиной из одноименной поэмы).
Примером раннего поэтического творчества может служить незатейливое ученическое стихотворение «Вот уж вечер. Роса...», в котором еще не угадывается ничего
есенинского — нет ни интонации, ни характерных словечек вроде синь, просинь, голубень, ни областной и «местной» лексики, ни других примет есенинского стиля.
Вполне «литературный» пейзаж с традиционными «луной» и «соловьем» заметно «снижен»: поэтическая речь сближена с «прозаической», но в ней появляются подробности
(«Сонный сторож стучит/Мертвой колотушкой») и сравнения, взятые из деревенского быта («Хорошо и тепло,/Как зимой у печки./И березы стоят, /Как большие свечки»).
В этих подробностях и сравнениях уже проблескивает искра поэзии.
В Москве, куда Есенин вскоре приехал, он сблизился с участниками Суриковского литературно-музыкального кружка, посещал собрания и стал впоследствии
действительным членом. Суриковский кружок (по имени поэта И. В. Сурикова) поддерживал поэтов-самоучек, выходцев из народа, подобных Сурикову, Кольцову,
Никитину, Дрожжину. Участники его не были чужды и книжных веяний: им нравился Надсон, они уже слышали о Блоке. Близкие им мотивы всех названных поэтов
проникли в их стихи.
В Москве Есенин сначала служил в той же мясной лавке, где и отец. Их разные духовные запросы привели к разрыву. Есенин поступил в контору издательства «Культура»,
затем перешел в типографию И. Д. Сытина.
Атмосфера Суриковского кружка и радикальные настроения среди рабочих повлияли на Есенина и пробудили в нем интерес к общественным вопросам. Поэт оказался
под негласным полицейским надзором. Несколько позднее он сблизился с социал-демократами, распространял нелегальную литературу, помогал организовывать
собрания и пр. Тогда же он иступил в гражданский брак с А. Р. Изрядновой, которая родила ему сына Юрия.
Несмотря на участие в радикальных организациях, миронастроение Есенина той поры нельзя назвать вполне сложившимся и устойчивым. На самом деле оно было
крайне противоречивым.
Несомненна гражданская устремленность Есенина к поэтической и общественной деятельности. Он хочет быть поэтом-пророком в духе героя знаменитых пушкинского
и лермонтовского стихотворений: его идеалом становится народный поэт, поэт-пророк, который говорит правду, клеймит позором «слепую, увязшую в пороках толпу».
В то же время Есенин зачитывается религиозными текстами, в частности Евангелием, в котором находит «очень много» для себя «нового», а Христа называет
«совершенством». Усилившиеся религиозные размышления побуждают его «любить и жалеть» людей, причем «и преступников, и подлецов, и лжецов, и страдальцев,
и праведников».
Это отразилось, но мнению исследователей, в не дошедшей до нас драме «Пророк».
В те же годы (1911 —1914) Есенин решил продолжить свое образование и поступил на историко-философское отделение Народного университета А. Л. Шанявского.
Он посещал занятия с 1913 по март 1915 года, но курс не окончил.
В 1914 году он предпринял попытки напечатать свои стихи. Его стихотворение «Береза» принял к опубликованию детский журнал «Мирок». С этого времени журналы и
газеты стали охотно помещать стихотворения Есенина на своих страницах. Тогда же Есенин откликнулся на события Первой мировой войны («Молитва матери»,
«Богатырский посвист», «Узоры», «Бельгия», поэма «Галки»). Военной ситуацией вызваны также исторические поэмы «Марфа Посадница» и «Ус». В них появляется
образ России — «родины кроткой», пребывающей в великом горе. В раздумьях Есенина все более укрепляется тема народной судьбы. Считается, что именно с 1914 года
начинается Есенин как оригинальный поэт: здесь зазвучали его звуки, его мотивы, его интонации.
К этому времени относятся такие стихотворения, как
«Гой ты, Русь, моя родная...», «Край ты мой заброшенный...». В первом из них Есенин со
свойственной ему нежностью объяснялся в любви к деревенской, крестьянской, «нутряной» России, бескрайней и богомольной:
Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты — в ризах образа...
Не видать конца и края
Только синь сосет глаза.
Сердце поэта радуют простые и немудреные плоды северной природы, украшающие в праздники святыни Руси:
Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
Радуют и древние обычаи, согласно которым деревенские праздники полны весельем, смехом, звонкими девичьими голосами и задорными плясками:
Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех(1),
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.
1. Леха́ — гряда, полоса, борозда в пашне.
Такая простая, естественная, истинно русская жизнь, где есть труд и праздник, достаток и духовность, сродни даже Раю на земле:
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в Раю!» —
Я скажу: «Не надо Рая,
Дайте родину мою».
Во втором стихотворении —
«Край ты мой заброшенный...» — Есенин продолжает тему бедной деревенской, но бесконечно милой сердцу богомольной Руси
(«Край... заброшенный», «Край... пустырь», «Сенокос некошеный,/Лес да монастырь», «Избы забоченились,/А и всех-то пять./Крыши их запенились...»,
«Под соломой-ризою/ Выструги стропил,/Ветер плесень сизую/Солнцем окропил»). Здесь уже появились характерные есенинские интонации и сравнения
(одно олицетворенное природное явление уподобляется другому природному явлению: «Как метель, черемуха/Машет рукавом»).
По преданию, Есенин был недоволен тем, как встретила его стихи литературная Москва. Он ожидал большего. Обиженный, он сел в поезд и в марте 1915
года приехал в Петроград.
В первый же день приезда он встретился с Блоком, который принял Есенина вежливо и доброжелательно, оставив записи в дневнике о рязанском парне и о
его «свежих, чистых, голосистых» стихах и «многословном языке». Он дал Есенину рекомендательные письма к поэту Сергею Городецкому и к журналисту
М. П. Мурашову. Есенин быстро познакомился в Петрограде со многими литераторами (А. М. Ремизовым, Рюриком Ивневым, позднее, в 1915 году,
с М. Горьким), читал стихи в литературном салоне Мережковских, встретив благожелательное отношение со стороны 3. Н. Гиппиус (она напечатала
о нем статью «Земля и камень», в которой Есенин сопоставлялся с Клюевым, Кольцовым и Фетом).
Словом, Петроград обласкал поэта, которого именовали «рязанским Лелем»(2) и «рязанским Дафнисом»(3).
2. Лель — имеется в виду славянский языческий бог любви и брака.
3. Да́фнис — пастух, имевший божественное происхождение; легендарный изобретатель пастушеской лирики.
Есенина, однако, влекло не только к символистам и к религиозным философам, но и к народным мифотворцам.
Весной 1915 года в Петрограде формировалась группа «Краса», куда входили С. Городецкий, А. Ремизов, позднее — С. Есенин. Перед «Красой» ставились задачи
пропаганды национальной старины, обращения к мифологическим традициям славянской поэзии, охранению исконного быта русской деревни. Группа просуществовала
недолго. На лето Есенин уехал в родную деревню, осенью вернулся в Петроград, где состоялось его знакомство с поэтом Н. А. Клюевым, с которым он до
того лишь переписывался. Клюев оценил талант Есенина и взял над ним литературное и духовное руководство — вплоть до быта, одежды и поведения. Два
года, 1915-й и 1916-й, поэты всюду выступают вместе неразлучной парой (Клюев — «народный златоуст», Есенин — «народный златоцвет»), печатаются в одних
изданиях, посещают одни и те же вечера, салоны и литературные собрания. И все это происходит, как выразился один из исследователей, под «крестьянским
знаменем» народной поэзии. «Крестьянский стиль» распространяется и на стихи, и на быт, поэты появляются на публике в «народном» платье. В это время
начинает складываться группа «Новокрестьянские поэты», в которую вошли, кроме Клюева и Есенина, С. А. Клычков, П. И. Карпов, А. В. Ширяевец и которая,
претендуя на особое место в русской поэзии, противопоставила себя поэтам-интеллигентам. С помощью Клюева Есенин выпускает первый сборник стихотворений
«Радуница»(4) (Пг.; 1916). Он состоял из двух разделов — «Русь» и «Маковые побаски».
4. «Радуница» название сборника связано с православным праздником Воскресения из мертвых на второй неделе Пасхи. Со словом «радуница» совместимы
и другие народно-религиозные и народно-поэтические представления: радость, радушие (готовность делать добро с радостью, от души); в простонародном
обиходе — вешние поминки, день поминовения усопших, которые по древнему языческому установлению справляются прямо на кладбище: радуга — яркоцветие
«мост в мир невидимый. Божья дуга, соединяющая небо и землю, реальное и чудесное».
Критика встретила сборник стихотворений Есенина доброжелательно и отметила непосредственность, легкость, простоту, естественность, народно-песенную
основу поэтической речи, присущий поэту природный вкус. «Весенним, но грустным лиризмом веет от «Радуницы»,— писал литератор П. Н. Сакулин. «радуница»
— это сборник стихов о крестьянской России, представшей в многообразии настроений: «то задумчивой, то удалой, то грустной, то радостной». В ней
поют и задорные песни «под тальянку», и духовные стихи «о сладчайшем Исусе», в ней «хилые» хижины, «тощие» поля, и она же — богомольная, странническая,
монастырская, озаренная радужным светом. Господствующее настроение — умильно-благостное, «Спаса кроткого печаль».
Вместе с тем критика упрекала Есенина за злоупотребление областными словами и относила его к «этнографическому направлению» в литературе.
Итак, в стиле Есенина, начиная с его первой книги, выделяется несколько стилистических пластов: лексика русского литературного языка, народно-песенная
словесная стихия, образное узорочье метафорической речи, церковно-религиозная струя, включающая христианские, народно-религиозные речения и духовные
песнопения, областные и «местные» слова. Сплав этих стилевых пластов, дополненный словами, вошедшими в разговорный обиход после революции, и составил
своеобразие и оригинальность есенинского поэтического языка.
После «Радуницы» за Есениным закрепилась слава поэта патриархально-крестьянской святой Руси. Но Есенин не укладывался в эти рамки: он не однажды
пытался отречься от канонов христианской религии и часто рисовал «языческо-пантеистический(5) облик Руси».
5. Пантеизм — (от греческих слов pan весь, всякий и THеоз — Бог) — учение, отождествляющее Bora и природу (Бог — это природа, а природа — Бог).
Многие современники видели во внешнем облике Есенина черты русской природы. Да и сам Есенин был уверен: «Эти волосы взял я у ржи...» А вот художник
Юрий Анненков запомнил другого Есенина: «Лицо Есенина (ему было тогда едва ли двадцать лет) действительно удивляло «девической красотой», но волосы не
были ни цвета «золотого льна», ни цвета «спелой ржи», как любят выражаться другие: они были русые, это приближается к пригашенной бесцветности березовой стружки».
В марте 1916 года Есенина призвали в армию, но в боях действующей армии он не участвовал. Благодаря придворным связям Клюева и хлопотам друзей его
оставили сначала в Петрограде, а потом причислили к Царскосельскому военно-санитарному поезду Ея Императорского Величества Государыни Императрицы
Александры Федоровны. Здесь он участвовал в концертах, читал стихи в лазаретах и в одном из них встретился с царской семьей. Однажды его стихи слушала
императрица. Есенин прослужил в санитарном поезде целый год, до марта 1917 года, был на Юго-Западном фронте и дважды выезжал в Крым и в Киев. Во
второй половине 1916 года поэт готовил новый сборник «Голубень» и писал пьесу «Крестьянский пир» (рукопись утрачена).
В стихах, написанных в этот период (1915—1917), уровень мастерства заметно повысился, Есенин достиг поэтической зрелости, о чем свидетельствуют
стихи о судьбе России («О Русь, взмахни крылами...»), о чувственной, нежной и светлой любви («Не бродить, не мять в кустах багряных...»),
о своей доле («Разбуди меня завтра рано...», «Проплясал, проплакал дождь весенний...»), о горькой участи живых существ, «меньших братьев»
(«Корова», «Песнь о собаке»).
Стихотворение
«Разбуди меня завтра рано...» посвящено ожиданию чуда, неземного «дорогого гостя», знаки присутствия и пришествия которого явлены повсюду:
Я сегодня увидел в пуще
След широких колес на лугу.
Треплет ветер под облачной кущей
Золотую его дугу.
В лирике Есенина этих лет отчетливо проступают две струи: в стихах о святой и деревенской Руси чувствуется сильное влияние стихотворений Блока о России и
стихов Клюева, в которых развивается «избяной» миф. Постепенно Есенина все больше привлекает иная Русь — каторжная, бунтарская, разбойная. Блок и Клюев
знали и эту Русь. В 1916 году Есенин опубликовал стихотворение «В том краю, где желтая крапива...», где изображены «люди в кандалах», идущие по сибирскому
тракту. В лирическом герое также зреет бунт.
Те же мотивы слышны в стихотворениях «Синее небо, цветная дуга...», «Наша вера не погасла...», «Разбойник», «Устал я жить в родном краю...». Лирический
герой в эту пору представляет себя то «нежным отроком» и «смиренным иноком», то «бродягой и вором», вооруженным кистенем («Покину хижину мою,/Пойду
бродягою и вором»).
Совершившуюся вскоре Февральскую революцию Есенин принял с ироническими поправками, надеясь, что в ближайшем будущем наступит обновление и что Россия
станет великой крестьянской страной, а он — ее певцом. В эсеровской газете «Дело народа» он познакомился с 3. Н. Райх. Летом они обвенчались в Вологде.
В браке у них родилось двое детей. (Семья распалась в 1920 году.)
Союз с левыми эсерами произошел в то время, когда Россия находилась накануне перемен. Есенин остро чувствовал грядущий перелом. Как и многие его современники,
он увидел в нем не только разрушительное содержание, но и бунтарское «преображение», мятежное духовное обновление, торжество сил добра («Певущий зов»:
«Не губить пришли мы в мире,/А любить и верить!..»).
Октябрьский переворот Есенин принял с воодушевлением и писал: «В годы революции был всецело на стороне Октября, но принимал все по-своему, с крестьянским
уклоном». Постепенно в жизни и в поэзии эти настроения уступали место другим: в лирике зазвучала панихида по погубленной «злым октябрем» деревенской Руси
(«Я последний поэт деревни...»). «Идет совершенно не тот социализм... Тесно в нем живому...» — откровенно пишет Есенин одной из своих корреспонденток.
Весной 1918 года Есенин вместе с женой переехал из Петрограда в Москву. Здесь вышла его вторая книга стихотворений — «Голубень». Вслед за ней появились
сборники «Преображение», «Сельский часослов» и книга «Ключи Марии», которую приняли за манифест имажинистов(6), объединившихся в конце 1918 — начале 1919 года.
С этого времени в творчестве Есенина наступает перелом: он отдаляется от клюевского «избяного» космоса и устремляется к городу. Отныне Есенин ведет до
последних дней богемный образ жизни. Перелом совпал с женитьбой (1922) на знаменитой американской танцовщице Айседоре Дункан.
6. Имажинизм (от англ, image — образ) — литературное течение, восходящее к английской литературной школе имажинизма; имажинисты
(С. А. Есенин, Рюрик Ивнев, А. Б. Мариенгоф, В. Г. Шершеневич) считали, что слово-образ не связано с реальностью и самоценно; исходя из этого,
они утверждали, что антагонизм государства и искусства носит фатальный характер; принимая и развивая крайности футуризма (так называлось течение
в литературе, претендовавшее на знание «искусства будущего» (подробнее см. сноску 1 на с. 131 и в словаре литературоведческих терминов на с. 359),
они резко критиковали футуристов за их внимание к политике.
Однако сближение с городом не принесло Есенину ни счастья, ни духовного богатства.
Начиная с 1920-х годов поэт все более проникается сознанием, что «мужицкий рай», клюевская утопическая «избяная Русь», близкая его крестьянскому сердцу
деревня остались в прошлом. Перед Есениным была «Русь уходящая», и это сознание и переживание отразилось во всех поэтических сборниках 1920-х годов
(«Трерядница», «Пугачев», «Исповедь хулигана», «Стихи скандалиста», «Москва кабацкая», «Песнь о великом походе», «Русь советская», «Персидские мотивы»).
Героизация действительности поэту никак не давалась.
Рядом с желанием понять происходившие перемены в жизни страны и в людях росло ощущение потерянности вследствие исчезавшей из-под ног исторической и
нравственной почвы — крестьянского мира.
Эти переживания отразились в поэме «Анна Снегина», главная тема которой — хуторской разор, и в прекрасном, полном глубокого элегического чувства грусти
стихотворении «Отговорила роща золотая...», своими интонациями и поэтическим языком напоминающем традиции Пушкина и зрелого Лермонтова.
Сквозь все стихотворение проходит образ отшумевшей золотой осени («Отговорила роща золотая/Березовым, веселым языком,/И журавли, печально пролетая,/ Уж нe
жалеют больше ни о ком», «Как дерево роняет тихо листья...»), с которой сравнивается подошедшая к своему концу судьба поэта, одинокого духовного
«странника» на жизненном пути:
Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветер вдаль.
Поэту не жаль ни своей ранней весны («сиреневая цветь»), ни мудрого лета творческой зрелости («костер рябины красной»). Он стоит опустошенный и уже
не могущий никого «согреть» стихами — плодами своей души. И все-таки в конце его жизни, уходящей просто и естественно, как уходит на зимний покой
природа, были «золотые» поэтические дни, выраженные «милым языком»:
Скажите так... что роща золотая
Отговорила милым языком.
Такие настроения и переживания приводили, с одной стороны, к буйному протесту, который выразился в пьяных скандалах как в России, так и за границей.
С другой стороны, те же настроения выразились в чувстве тоски и обреченности, находя правдивое и искреннее воплощение в таких произведениях, как «Москва
кабацкая о и «Черный человек». На лице Есенина современники замечали мистические знаки предстоящей гибели и трагической судьбы. Один из современников
вспоминал: «Есенин заметно увядал. Лицо его, прежде светлое и жизнерадостное, подернулось мглистыми, печальными тенями... Он стал производить впечатление
человека, опаленного каким-то губительным внутренним огнем». Другой усмотрел в лице поэта «прожигающую слегка улыбку падшего ангела, что сгибала веки
его голубых, васильковых глаз».
В конце жизни Есенин с горечью осознал, что все его попытки с сочувствием встретить новый строй внутренне ему чужды и несовместимы с его душой. На родине
он видит «колокольню без креста», выброшенные сестрами-комсомолками иконы, повешенного вместо них на стенку «календарного Ленина» и с печалью, но твердо
заявляет: «Здесь жизнь сестер,/Сестер, а не моя...» Поэт остался верен патриархальной деревне, исконной Руси и отверг намерения власти уничтожить ее
«до основания». Ему претили насилие новых хозяев над деревней, их бездуховность («Сорокоуст», «Мир таинственный, мир мой древний...», «Страна негодяев»).
Все эти обстоятельства и переживания подготовили почву для самоубийства, на которое поэт решился в ленинградской гостинице «Англетер». Тело Есенина было
перевезено в Москву и захоронено на Ваганьковском кладбище.
Проникновеннее всех сказала о Сергее Есенине Анна Ахматова: «Его не вырвешь из полей и рощ».
Источник: Литература. 9 класс. Учебник для общеобразовательных учреждений. В 2 ч. / [В.П.Полухина, В.Я.Коровина, В.П.Журавлев, В.И.Коровин]; под ред.
В.Я.Коровиной. - М.: Просвещение.
(
вернуться к уроку)
Я ПОКИНУЛ РОДИМЫЙ ДОМ...
С. А. Есенин[
2]
* * *
Я покинул родимый дом,
Голубую оставил Русь.
В три звезды березняк над прудом
Теплит матери старой грусть.
Золотою лягушкой луна
Распласталась на тихой воде.
Словно яблонный цвет, седина
У отца пролилась в бороде.
Я не скоро, не скоро вернусь.
Долго петь и звенеть пурге.
Стережет голубую Русь
Старый клен на одной ноге,
И я знаю, есть радость в нем
Тем, кто листьев целует дождь,
Оттого что тот старый клен
Головой на меня похож.
1918
Источник: Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7 т. — М.: Наука; Голос, 1995—2002. Т. 1. Стихотворения. — 1995. — С. 143.
(
вернуться к уроку)
МЕЛКОЛЕСЬЕ. СТЕПЬ И ДАЛИ...
С. А. Есенин[
3]
***
Мелколесье. Степь и дали.
Свет луны во все концы.
Вот опять вдруг зарыдали
Разливные бубенцы.
Неприглядная дорога,
Да любимая навек,
По которой ездил много
Всякий русский человек.
Эх вы, сани! Что за сани!
Звоны мерзлые осин.
У меня отец крестьянин,
Ну а я крестьянский сын.
Наплевать мне на известность
И на то, что я поэт.
Эту чахленькую местность
Не видал я много лет.
Тот, кто видел хоть однажды
Этот край и эту гладь,
Тот почти березке каждой
Ножку рад поцеловать.
Как же мне не прослезиться,
Если с венкой в стынь и звень
Будет рядом веселиться
Юность русских деревень.
Эх, гармошка, смерть-отрава,
Знать, с того под этот вой
Не одна лихая слава
Пропадала трын-травой.
21/22 октября 1925
Источник: Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7 т. — М.: Наука; Голос, 1995—2002. Т. 1. Стихотворения. — 1995. — С. 291—292.
(
вернуться к уроку)
ПОРОША
С. А. Есенин[
4]
Еду. Тихо. Слышны звоны
Под копытом на снегу.
Только серые вороны
Расшумелись на лугу.
Заколдован невидимкой,
Дремлет лес под сказку сна.
Словно белою косынкой
Повязалася сосна.
Понагнулась, как старушка,
Оперлася на клюку,
А под самою макушкой
Долбит дятел на суку.
Скачет конь, простору много.
Валит снег и стелет шаль.
Бесконечная дорога
Убегает лентой вдаль.
‹1914›
Источник: Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7 т. — М.: Наука; Голос, 1995—2002. Т. 4. Стихотворения, не вошедшие в "Собрание
стихотворений". — 1996. — С. 61.
(
вернуться к уроку)
ТОПИ ДА БОЛОТА...
С.А.Есенин
Топи да болота,
Синий плат небес.
Хвойной позолотой
Вззвенивает лес.
Тенькает синица
Меж лесных кудрей,
Темным елям снится
Гомон косарей.
По лугу со скрипом
Тянется обоз —
Суховатой липой
Пахнет от колес.
Слухают ракиты
Посвист ветряной...
Край ты мой забытый,
Край ты мой родной.
1914
Источник: Есенин С. А. Полное собрание сочинений в 7 томах. — М.: Наука; Голос, 1995.
(
вернуться к уроку)
ВОТ УЖ ВЕЧЕР. РОСА...
С.А.Есенин[
5]
Вот уж вечер. Роса
Блестит на крапиве.
Я стою у дороги,
Прислонившись к иве.
От луны свет большой
Прямо на нашу крышу.
Где-то песнь соловья
Вдалеке я слышу.
Хорошо и тепло,
Как зимой у печки.
И березы стоят,
Как большие свечки.
И вдали за рекой,
Видно, за опушкой,
Сонный сторож стучит
Мертвой колотушкой.
1910
Источник: Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7 т. — М.: Наука; Голос, 1995—2002. Т. 1. Стихотворения. — 1995. — С. 15.
(
вернуться к уроку)
ГОЙ ТЫ, РУСЬ, МОЯ РОДНАЯ...
С.А.Есенин[
6]
Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты — в ризах образа...
Не видать конца и края —
Только синь сосет глаза.
Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя.
Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий
Спас.
[7]
И гудит за корогодом
[8]
На лугах веселый пляс.
Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
1914
Источник: Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7 т. – М.: Наука; Голос, 1995–2002.
Т. 1. Стихотворения. – 1995. – С. 50–51.
(
вернуться к уроку)
