1. Жизнь («Отуманенным потоком...») – дата создания: 10 августа 1819 г.
Первоначальное заглавие: «Жизнь и ее ангел», зафиксированное в альбоме С. А. Самойловой автографом Жуковского (см.: Кульман. С. 1085. № 8) и воспроизведенное, по-видимому, из него Е. Ф. Кривцовой, продержалось до первой публикации, о чем свидетельствует более поздняя альбомная запись Жуковского (см. автограф № 2).
По мнению Н. К. Кульмана, ее изменение было связано с требованием цензуры при публикации в СО. Снятие подзаголовка: «Видение во сне» уже в С 3 имело, вероятно, другие причины: стремление придать произведению обобщенно-символический смысл и более реальную основу.
Стихотворение имеет программный характер и входит в круг произведений, написанных в Павловске летом 1819 г. Стихотворение явилось поэтическим выражением философских идей немецких романтиков, в частности Фихте, о познании счастья земного бытия, о жизни как великом благе. Вместе с тем стихотворение носит печать увлеченного чтения Байрона, в особенности «Манфреда». Мотив ангелов и звезд, явившихся к герою и ожививших его уставшую душу, образы «унылого океана», «беспредельности» свидетельствуют о рецепции байроновской натурфилософии.
Но символико-философский подтекст стихотворения и его общеромантический генезис не исключают глубоко жизненных основ произведения, его связь с историей любви к С. А. Самойловой. Запись в «Дневниках» от 15 августа 1819 г., на которую обратил внимание еще Ц. С. Вольпе: «Совесть. 10 августа» (Дневники. С. 65), — воспоминание о дне написания «Жизни» и связанного с ним нового отношения к Самойловой. В этом смысле стихотворение «Жизнь» уже не было «видением во сне»; оно прочно сопрягало Поэзию и Жизнь. (вернуться)

Графиня Софья Александровна Самойлова (1797 – 1866) – воспитанница Екатерининского института; с 1816 г. фрейлина имп. Марии Федоровны.
Жуковский был знаком с ней с 1818 г. и посвятил ей целый ряд павловских посланий. Влюбленность и «тоска по семейственной жизни», дружба и соперничество с В. А. Перовским отражают в цикле павловских посланий к Самойловой и Перовскому своеобразное развитие романического сюжета.
По воспоминаниям П. А. Вяземского, «Графиня София Александровна Бобринская, урожденная графиня Самойлова, была женщина редкой любезности, спокойной, но неотразимой очаровательности. <...> Она была кроткой, миловидной, пленительной наружности. В глазах и улыбке ее были чувство, мысль и доброжелательная приветливость. Ясный, свежий, совершенно-женственный ум ее был и развит и освещен необыкновенною образованностью. Европейские литературы были ей знакомы, не исключая и русской. Жуковский, встретивший ее еще у двора императрицы Марии Федоровны, при которой она была фрейлиной, узнал ее, оценил и остался с нею в самых дружеских сношениях» (Вяземский П. А. Граф Алексей Алексеевич Бобринский // РА. 1868. Стб. 2027—2038).
Увлечение Жуковского Самойловой относится к 1819—1820 гг. Вероятность женитьбы на Самойловой обсуждалась в дружеском кругу, что отражается в переписке. «Жуковский едет в Берлин. Увы! он влюблен, но не жених! Ему хотелось бы жениться, но при дворе нелегко найти невесту для стихотворца, хотя и любимого» (Из письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву от 20 сентября 1820 г. // Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву. М., 1866. С. 294).
8 октября 1820 г. Ю. А. Нелединский-Мелецкий пишет дочери, княгине А. Ю. Оболенской: «При отъезде моем Жуковский, как сказывали мне, объяснился с гр. С. В бытность твою здесь, ты знала, что считали его в нее влюбленным. Он ей сказал, что отъезжает с сожалением о том, что исканию его дружбы ее она не ответствовала, и изъявлению его к ней дружбы приписала, как видно, другому чувствованию, которое, впрочем, внушить она всех более может. — Как доведено было до этого и что далее было им сказано, не знаю; но на эти слова она, сказывают, — молчала и будто показались у ней на глазах слезы. Как ты это растолкуешь? По мнению К. И. [Е. И. Нелидовой, фрейлины. — Н. В.], от которой я это слышал; — он это говорил для того, что боится слыть влюбленным: il craint extrêmement d’être ridicule [он очень боится быть смешным. — фр.]. — А буде она подлинно плакала, то, мне кажется, от досады. — И подлинно; как? Человек приходит женщине сказать: не подумай, ради Бога, чтоб я в тебя был влюблен!» (Хроника недавней старины. Из архива князя Оболенского-Нелединского-Мелецкого. СПб., 1875. С. 241).
В ноябре 1820 г., после отъезда Жуковского за границу, С. А. Самойлова стала невестой графа А. А. Бобринского, а 27 апреля 1821 г. они повенчались. С. А. Бобринская, а после ее смерти сын и внук сохранили рукописи Жуковского, в том числе альбомы с автографами стихотворений и писем. (вернуться)

ПАВЛОВСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Павловск имеет особое значение в творчестве Жуковского, открывая новые эстетические и художественные перспективы его поэзии 1815—1824 гг. Прежде всего это связано с пребыванием при дворе вдовствующей императрицы Марии Федоровны в 1815 г. в качестве чтеца и созданием панорамной элегии «Славянка», ставшей образцом поэтической топографии Павловска, «прогулкой по садам Романтизма» и преддверием эстетических манифестов конца 1810-х — начала 1820-х гг.

Последующее пребывание Жуковского в Павловске (лето и осень 1819 и 1820 гг.), формально связанное с должностью учителя русского языка великой княгини Александры Федоровны, выделяется в отдельный павловский период по ряду причин. Во-первых, это новый биографический этап, связанный с новым общественно-культурным статусом. Во-вторых, увлечение фрейлиной имп. Марии Федоровны графиней С. А. Самойловой, надежда на брак с ней, дружба-соперничество с влюбленным в нее же В. А. Перовским — источник целого ряда стихотворных посланий, образующих единый сюжетный «романический» текст. В-третьих, павловский период становится временем и местом не просто эстетических открытий и манифестов, но особой «философией жизни», соотносящей ее метафизические и бытовые измерения, включающей этико-эстетические проблемы романтизма Жуковского. Наконец, особенности творческого процесса способствуют восприятию всего написанного в это время как единого текста (метатекста). Хронологический порядок работы с точными датировками произведений по дням, сосредоточенность большей части произведений в одной тетради, стремление к систематизации на разных основаниях путем составления многочисленных списков (см.: РНБ, оп. 1, № 29) — все это свидетельство внутреннего единства павловских стихотворений 1819—1820-х гг.

Вот один из списков павловских стихотворений, составленных поэтом:

1. «Графиня, признаюсь большой беды в том нет» (28—29 июня 1819 г.).
2. «Больной, покинутый поэт...» (8 июля 1819 г.).
3. «Уж думал я, что я забыт...» (9 июля 1819 г.).
4. «Напрасно я мечтою льстился...» (14 сентября 1819 г.).
5. «Вчера я вас не убедил...» (5 октября 1819 г.).
6. «Скажи, кто ты, хранитель безымянный...» (7 августа).
7. «Отуманенным потоком...» (10 августа).
8. «Графиня, не забудьте слова...»
9. «От Вашего Величества давно...» («Послание к Имп. Марии Федоровне» 19. «(6 июня 1819 г.).
10. «Я должен Вашему Величеству признаться...» (29 июля 1819 г.).
11. «Мой милый цвет, былинка полевая...» (1 июля 1819 г.).
12 «Праматерь внуке» (23 августа 1819 г.).