НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ЗАБОЛОЦКИЙ
(1903 – 1958)
Два мира есть у человека:
Один, который нас творил,
Другой, который мы от века
Творим по мере наших сил.
Н. Заболоцкий
Боже мой, только сейчас... я сообразил, что он умер в сравнительно молодом возрасте, а вот казался всегда старше и по степенно-старомодным манерам
провинциального бухгалтера, и по сделанному им в поэзии. Первая книга Заболоцкого «Столбцы» была мятежно-новаторской, уходя своими корнями в раннего
Маяковского («Я сразу смазал карту буден...»), в хлебниковские неожиданно взламываемые ямбы, в живопись Шагала, Гончаровой и Ларионова. Вся книга была
пронизана издевательским презрением к «мурлу мещанина», способного поглотить все великие идеи.
«Вторая книга», вышедшая в 1937 году, была бегством от социальности, становящейся опасной, в пантеизм. Но он тоже оказался небезопасен. В 1938 году Заболоцкий
был репрессирован и вернулся в 1946 году благодаря заступничеству Фадеева. Сначала ушел в переводы, но затем, после 53-го года, снова выдвинулся в первые
ряды поэтов, написав такие шедевры, как «Некрасивая девочка» и «Где-то в поле возле Магадана».
Во всех своих ипостасях Заболоцкий — замечательный поэт.
Евгений Евтушенко
Поэзия Николая Алексеевича Заболоцкого необычайно многогранна: это стихи, воспевающие родную природу, стихотворения, посвященные самому высокому ее творению
— человеку, его жизни, труду, борьбе, произведения для детей и взрослых. Заболоцкий известен не только как оригинальный поэт, но и как замечательный переводчик.
Переводы Рабле, Шарля де Костера, «Витязя в тигровой шкуре» Шота Руставели, наконец,
«Слова о полку Игореве», выполненные Н. А. Заболоцким,
приблизили к русскому читателю гениальные произведения древнерусской и зарубежной литературы.
Во многих исследованиях литературоведов и критиков, посвященных Н. А. Заболоцкому, отмечались его яркий талант, упорный труд, творческие поиски, богатство
тем и мотивов его поэзии, разнообразие художественных средств выражения, благозвучие стиха.
Николай Алексеевич Заболоцкий родился в 1903 году недалеко от Казани, где его отец работал агрономом, затем вместе с семьей переехал в Уржумский уезд,
село Сернур. Учился Заболоцкий в реальном училище, качество преподавания в котором ценил весьма высоко. Там он увлекался различными предметами — историей,
химией, рисованием. Позднее учился на историко-филологическом факультете 1-го Московского университета, одновременно — на медицинском факультете 2-го
Московского университета, затем в Петрограде окончил факультет русского языка и словесности Педагогического института им. А. И. Герцена. В 1926 году
был призван в армию.
Заболоцкий рано начал писать стихи. Первоначально он подражал Блоку, Есенину, Маяковскому. После армии работал в детских журналах «Еж» и «Чиж». В это
время он познакомился с Д. Хармсом, А. Введенским, С. Маршаком. Его первая книга «Столбцы» была принята, как и его поэма «Торжество земледелия», враждебно.
Но поэт продолжал работать, экспериментировать. Одновременно он занимается естественными науками, ведет переписку с К. Циолковским, увлекается философией.
Все эти интересы отражаются на его поэтическом творчестве. С 1934 года начинается его необычайно плодотворная переводческая деятельность.
Жизнь, однако, не баловала поэта: в 1938 году его арестовали по ложному обвинению, не имевшему к нему никакого отношения. Сын поэта, Никита Заболоцкий,
в книге «Жизнь Н. А. Заболоцкого» справедливо сказал об этом так: «Вся нелегкая жизнь Заболоцкого была скрытым единоборством с господствующим в стране
тоталитарным(1) режимом, и не так-то легко определить, насколько велики были потери поэта, неизбежные в этом поединке, и в какой степени он сумел
защитить самого себя. Во всяком случае, ни зубодробительная критика 30-х годов, ни тюрьма и лагеря ГУЛАГа, ни последующая полицейская слежка, ни
жестокий прессинг(2) официальной идеологии не заставили Заболоцкого отказаться от самостоятельной мысли и преданности своему делу. Томик его стихов
прочно вошел в сокровищницу русской классической поэзии».
1. Тоталита́рный режим (от французского totalitaire) — политический режим, в котором государственная власть всеохватно, всеобъемлюще, полно
сосредоточена » руках какой-либо одной группы.
2. Пре́ссинг (от английского pressing) — активная форма давления на кого-либо или на что-либо.
В 1944 году Заболоцкий был освобожден. Сначала он жил в селе Михайловском Алтайского края, затем в подмосковном Переделкине... В 1957 году вышел в свет
сборник его стихотворений, в который вошло 64 оригинальных произведения. Поэт начал готовить полное собрание собственных сочинений, необычайно много работал,
но выполнить все, что задумывал и намечал, не успел. В 1958 году крупнейшего поэта XX века не стало.
Удивительна жизнь стихотворных произведений Заболоцкого. Чем дальше уходят годы от времени создания им поэтических произведений, тем ближе, дороже,
понятнее становятся они людям. Сбывается предвидение поэта, когда-то сказавшего своему сыну: «Меня уже не будет, но ты увидишь: лет через восемь меня
начнут широко печатать». Действительно, сочинения Заболоцкого пришли в дом к взрослому читателю, их читает и юное поколение.
Источник: Литература. 9 класс. Учебник для общеобразовательных учреждений. В 2 ч. / [В.П.Полухина, В.Я.Коровина, В.П.Журавлев, В.И.Коровин]; под ред.
В.Я.Коровиной. - М.: Просвещение. (
вернуться к уроку)
В ТВОРЧЕСКОЙ ЛАБОРАТОРИИ
Н. А. ЗАБОЛОЦКОГО
Как человека и поэта Заболоцкого всегда отличали суровая самодисциплина, необычайная строгость в отношении к себе и своему поэтическому труду, ясные, простые
и твердые жизненные принципы, которым он следовал с самых ранних лет до последних дней. Вот что пишет о нем его сын, как никто другой знавший особенности
характера своего отца: «Это был человек, который всегда стремился анализировать свои поступки, свое творчество и безжалостно отбрасывать то, что ему мешало
идти намеченным путем в жизни и в литературе. Его требовательность к самому себе, а иногда и к окружающим выразилась в последнем его стихотворении, где
сказано о воспитании души:
А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.
Такая жестокость к собственной душе провозглашалась во имя гуманности и высокой нравственности. Поэтому-то он хотел, чтобы его душа жила «по-человечьи»,
то есть целеустремленно служила добру, справедливости и подлинному искусству. И вот, в соответствии с программой воспитания собственной души, многие черты
характера, интересы и наклонности, сформированные в детские и юношеские годы, Заболоцкий принял и перенес в свою новую жизнь».
Сам поэт об этом писал еще более определенно и жестко, выявляя главное и обязательное в творческой деятельности: «Поэт работает всем своим существом,
разумом, сердцем, душою, мускулами. Он работает всем своим организмом, и чем согласованней будет эта работа, тем выше будет ее качество. Чтобы торжествовала
мысль, он воплощает ее в образы. Чтобы работал язык, он извлекает из него всю его музыкальную мощь. Мысль — Образ — Музыка — вот идеальная тройственность,
к которой стремится поэт».
Высказанная Н. А. Заболоцким мысль о тройственности, к которой должен стремиться каждый поэт, в первую очередь касается его поэзии. Тут надо учесть, что
под «музыкой» Заболоцкий имеет в виду не только музыкальность стиха, но затаенную гармонию всеобщей мировой жизни, которая родственна гармонии душевной.
Понаблюдаем за мыслью, за созданием образа, за музыкальностью в его стихотворениях. Для примера возьмем описание первых лет после революции в учебнике
истории и в стихотворении Заболоцкого «Ходоки».
В учебнике истории читаем: «Трудно жилось в то время, особенно тяжело было в Петрограде и в Москве. На улицах лежали груды мусора, не ходили трамваи,
не отапливались здания... Мерзлая картошка была праздничным блюдом. Спичек, соли, мыла, керосина, сахара, чая не было. Из-за недостатка топлива останавливались
поезда, фабрики, заводы. В стране свирепствовал тиф».
Поэт рисует эту картину так, что читатель не только представляет себе происходящее, но и наиболее глубоко и полно переживает, чувствует свою сопричастность к нему:
Русь металась в голоде и буре,
Все смешалось, сдвинутое враз.
Гул вокзалов, крик в комендатуре,
Человечье горе без прикрас...
Здесь интересны и метафоры (например, «Русь металасъ в голоде и буре» и др.), и звукопись. Кажется, что слышатся крики, гул, и Русь, как живое существо,
мечется в страшной болезни, ища облегчения. Так, оформляясь в образ, превращаясь в звук, в музыку, воплощается мысль автора о народной беде в страшные
революционные годы.
Единство мысли, образа и музыки «видимо» и «слышимо» и в других стихотворениях поэта, рисующих разные времена бытия.
Вот, например, величественные картины зимы —
Глубокий мрак ночей выводит терема
Сверкающих снегов над выступами сада.
В одежде кристаллической своей
Стоят деревья...—
сменяются в других стихотворениях описаниями простого одуванчика или подорожника. Поэт тонко чувствует дыхание первых весенних дней, его радует появление
первых листьев, «на рассвете весеннего дня», чутко слышит он весенние шумы «беспредельных полей и дубрав», перенося читателя «в государство ромашек, в
края, где ручей, задыхаясь, ноет...».
Воспевая природу, поэт обращает свой взор на человека и любуется красотой человеческих лиц:
Поистине мир и велик и чудесен!
Есть лица — подобья ликующих песен!
Для Н. А. Заболоцкого характерно чувство постоянного обновления мира в целом и каждой личности в отдельности:
Как мир меняется! И как я сам меняюсь,—
Лишь именем одним я называюсь...
Итальянский переводчик и критик Витторио Страда подчеркивал в Заболоцком «мудрое искусство метаморфоз и верности самому себе...». В Тарусе, где Заболоцкий
жил последние два года, были созданы замечательные лирические и философские пейзажи. Таково ставшее уже хрестоматийным стихотворение «Вечер на Оке». Но
словам поэта Бориса Слуцкого, Заболоцкий, работая от зари до зари, написал десятки неповторимых стихотворений. Давид Самойлов в стихотворении «Заболоцкий
в Тарусе» нарисовал его поэтический портрет, резко очертив в коротких строчках самобытные человеческие и творческие стороны характера Заболоцкого:
Вдруг понял я тайную повесть,
Сокрытую в этой судьбе,
Его непомерную совесть,
Его беспощадность к себе.
Современники поэта отмечали сдержанность, постоянную погруженность в свои замыслы, в свой труд, необычайную требовательность к себе, чистоту и благородство,
ответственность за «ремесло» и осознание «высокой миссии поэта». В то же время он не признавал никакого снобизма, наигранности и лицемерия.
Незадолго до смерти Н. А. Заболоцкий в книге «Мысль — образ музыка» (1957) рассказал об особом отношении поэта к слову: «Слова должны обнимать и ласкать
друг друга, образовывать живые гирлянды и хороводы, они должны петь, трубить, плакать, они должны перекликаться друг с другом, словно влюбленные, подмигивать
друг другу, подавать тайные знаки, назначать свидания и дуэли».
В стихах Заболоцкого впечатления и настроения непременно подкрепляются звукописью, скрепляются особым ритмом и рифмой. Вместе с тем Заболоцкий не забывает
и о живописной и скульптурной изобразительности, также создаваемой поэзией. Оценивая стихотворение «Север», в котором поэт достиг «простой человеческой правды»,
поэтесса Ольга Берггольц писала: «Стихи прекрасны... они обладают громадным обаянием скульптурной, любовной изобразительности... Шедевры поэтического
видения». В качестве примера можно привести следующее впечатляющее четверостишие:
В воротах Азии, среди лесов дремучих,
Где сосны древние стоят, купая в тучах
Свои закованные холодом верхи;
Где волка валит с ног дыханием пурги...
Одним из самых мощных и самых трагических стихотворений XX века, одним из первых откликов на угрозу атомной войны назвал критик А. Македонов стихотворение
Н. А. Заболоцкого
«В этой роще березовой...». В нем отразились и философские раздумья поэта, и беседы с Циолковским об атомах, и жизненные наблюдения
над окружающим человека миром природы. Контрастные картины мира и надвигающейся возможной гибели обнажены в стихотворении:
В этой роще березовой,
Вдалеке от страданий и бед,
Где колеблется розовый
Немигающий утренний свет...
...Окруженная взрывами,
Над рекой, где чернеет камыш,
Ты летишь над обрывами,
Над руинами смерти летишь...
Радостное восприятие жизни и серьезные философские размышления слышатся в стихотворениях «Уступи мне, скворец, уголок...», «Я не ищу гармонии к природе...».
Многие стихотворения по праву считаются образцами философской лирики XX века. Среди них: «Завещание», «Можжевеловый куст», переложенные на музыку бардом
Александром Сухановым, «Не позволяй душе лениться...», «Весна в лесу», «Журавли»,
«Некрасивая девочка» и многие другие.
Стихотворения Заболоцкого много говорят каждому, кто их читал и читает, потому что поэтические переживания автора передают переживания большинства людей.
Настроенные на поэтическую волну Заболоцкого, люди лучше понимают себя и свои чувства. Поэт нашел слова, чтобы воплотить пережитое и им самим, и его
благодарными читателями, например, в
стихотворении «Я не ищу гармонии в природе...» (1947).
Стихотворение
посвящено отношениям природы и человека одной из наиболее постоянных и ответственных тем русской философской лирики. Эта тема берет начало от Ломоносова и
Державина, проходит через весь XIX век (Баратынский, Пушкин, Лермонтов, Некрасов и др.) и находит свое продолжение в поэзии XX столетия. Н. А. Заболоцкий
тяготеет в своем понимании природы к традиции, начатой Е. А. Баратынским.
Если для одних русских поэтов природа — точка приложения усилий человека, противоположная ему стихия, подлежащая воздействию разума, если для других
она предстает врачующей, исцеляющей силой, примиряющей борьбу страстей, сомнений, колебаний в душе человека, если для третьих она предмет эстетических
наслаждений, демонстрирующий цельность, красоту и совершенство бытия, то Баратынский мыслит природу подвижным, способным к превращениям «равновесьем
диких сил». Единство и цельность природы заключаются, по мысли Баратынского, в вечном борении составляющих ее стихий, которые, завершаясь примирением,
снова поднимают мятеж друг против друга.
Заболоцкий, как легко понять из стихотворения, наследует Баратынскому и с ним же спорит, не соглашается.
Поэт строит стихотворение в духе своего знаменитого предшественника, в русле его суровой, сдержанной, афористичной манеры, в которой преобладает
образное переживание глубокой философской мысли. Сюда можно отнести форму стансов, в которой каждая строфа, состоящая из законченных по мысли,
завершенных четверостиший, достаточно четко отделена от другой. Строфическое построение(1) поддержано мерным чередованием женских и мужских рифм(2),
строгими строками пятистопного ямба, придающими не разговорное, а величественное, торжественное течение поэтической речи. С этим связана и ориентированная
на «высокий» стиль лексика, включающая старинные обороты и философские термины и выражения («гармонии в природе», «разумной соразмерности начал»,
«правильных созвучий», «стройных голосов», «сияньем немощным объята», «огромный мир противоречий», «бесплодною игрой», «прообраз боли человечьей»,
«из бездны вод», «дикая свобода», «от добра неотделимо зло»).
1. Строфи́ческое построение — объединение стихов в строфы, представляющее собой законченное композиционное целое.
2. Женские и мужские рифмы — женские рифмы — это рифмы с ударением на предпоследнем от конца слоге; мужские рифмы — с ударением на последнем, конечном слоге.
В первых двух строфах отрицается «гармония в природе». Лирическое «я» отвергает представление о согласии, царящем в природном мире, широко бытовавшее в поэзии.
Здесь Заболоцкий целиком солидарен с Баратынским: в естественном бытии, в «натуре» господствует борьба, своеволие, своенравие бушующих стихий. Там нет
разумности, не слышно стройных хоров:
Как своенравен мир ее дремучий!
В ожесточенном пении ветров
Не слышит сердце правильных созвучий,
Душа не чует стройных голосов.
Согласно Заболоцкому, природа являет собой торжество противоречий, внутри ее идет вечное и беспощадное сражение стихий.
В следующих четырех строфах говорится об изнеможении природы. Здесь Заболоцкий отходит от Баратынского: противоборство природных сил у Баратынского
неистощимо. Именно в результате этого возможно «равновесье», возможно возрождение погибшего в отчаянных, смертельных схватках мира.
В заключительных строфах Заболоцкий полемизирует с Баратынским и резко отвергает его точку зрения. По его мнению, природа-мать любит человека и,
подобно матери, пестующей своего ребенка, «таит в себе высокий мир дитяти». Только-вместе с ним она может обрести согласие, стремясь к тому,
чтобы человек дал ей смысл, насытил ее жизнь разумом. Вне человека, отъединенная от человека, природа беспомощна. В содружестве с человеком она
находит свое оправдание, начинает жить полнокровной жизнью («налитые током провода»), ощущает гармонию с собой и вне себя, являет красоту
(«блестящий пал турбины», «мерный звук разумного труда», «пенье труб», «зарево плотины») и обеспечивает себе бессмертие. Обогащенная разумом
человека, лишь в единстве с ним она способна достичь света истины, добра и красоты, символом которых выступает солнце («вместе с сыном солнце увидать»).
Таким образом, философское стихотворение Заболоцкого посвящено идее единства и согласия двух таинств — природы (безумной матери) и человека (разумного сына).
Поэт не может примириться с тем, что в природе и в человеческом обществе, а также между ними идет непримиримая и губительная, бесплодная и вечная война.
Его не радует, что в ходе этой борьбы мир гибнет и возрождается вновь. Смысл бытия состоит в ином в жизнерадостной, разумной и плодотворной совместной
деятельности природы и человека, закрепленной в результатах их общих трудов, направленных на познание и совершенствование мира.
Заключая размышление о талантливейшем русском поэте XX века, о его жизненном и творческом пути, А. Македонов писал: «Это был путь к широким просторам поэзии
высших форм самосознания, философской народности. Это был путь к новому томлению, поиску, высшему беспокойству, труду души человека и художника».
Источник: Литература. 9 класс. Учебник для общеобразовательных учреждений. В 2 ч. / [В.П.Полухина, В.Я.Коровина, В.П.Журавлев, В.И.Коровин]; под ред.
В.Я.Коровиной. - М.: Просвещение. (
вернуться к уроку)
ОДИНОКИЙ ДУБ
Н. А. Заболоцкий
Дурная почва: слишком узловат
И этот дуб, и нет великолепья
В его ветвях. Какие-то отрепья
Торчат на нем и глухо шелестят.
Но скрученные намертво суставы
Он так развил, что, кажется, ударь —
И запоет он колоколом славы,
И из ствола закапает янтарь.
Вглядись в него: он важен и спокоен
Среди своих безжизненных равнин.
Кто говорит, что в поле он не воин?
Он воин в поле, даже и один.
1957
Источник: Николай Заболоцкий. Стихотворения. — М.: Художественная литература, 1967. (
вернуться к уроку)
НЕКРАСИВАЯ ДЕВОЧКА
Н. А. Заболоцкий[
2]
Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам ее,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про нее,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит ее и вон из сердца рвется,
И девочка ликует и смеется,
Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого
Еще не знает это существо.
Ей все на свете так безмерно ново,
Так живо все, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине ее горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты ее нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,–
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом ее движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
1955
Источник: Русская и советская поэзия для студентов-иностранцев. — М.: «Высшая школа», 1969. (
вернуться к уроку)
ЛЕБЕДЬ В ЗООПАРКЕ
Н. А. Заболоцкий
Сквозь летние сумерки парка
По краю искусственных вод
Красавица, дева, дикарка –
Высокая лебедь плывет.
Плывет белоснежное диво,
Животное, полное грез,
Колебля на лоне залива
Лиловые тени берез.
Головка ее шелковиста,
И мантия снега белей,
И дивные два аметиста
Мерцают в глазницах у ней.
И светлое льется сиянье;
Над белым изгибом спины,
И вся она как изваянье
Приподнятой к небу волны.
Скрежещут над парком трамвая,
Скрипит под машинами мост,
Истошно кричат попугаи,
Поджав перламутровый хвост.
И звери сидят в отдаленье,
Приделаны к выступам нор,
И смотрят фигуры оленьи
На воду сквозь тонкий забор.
И вся мировая столица,
Весь город, сверкающий наш,
Над маленьким парком теснится,
Этаж громоздя на этаж.
И слышит, как в сказочном мире
У самого края стены
Крылатое диво на лире
Поет нам о счастье весны.
1948
Источник: Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. — М.: Эксмо-Пресс, 1998. (
вернуться к уроку)
В ЭТОЙ РОЩЕ БЕРЁЗОВОЙ...
Н. А. Заболоцкий[
3]
В этой роще березовой,
Вдалеке от страданий и бед,
Где колеблется розовый
Немигающий утренний свет,
Где прозрачной лавиною
Льются листья с высоких ветвей,–
Спой мне, иволга, песню пустынную,
Песню жизни моей.
Пролетев над поляною
И людей увидав с высоты,
Избрала деревянную
Неприметную дудочку ты,
Чтобы в свежести утренней,
Посетив человечье жилье,
Целомудренно бедной заутреней
Встретить утро мое.
Но ведь в жизни солдаты мы,
И уже на пределах ума
Содрогаются атомы,
Белым вихрем взметая дома.
Как безумные мельницы,
Машут войны крылами вокруг.
Где ж ты, иволга, леса отшельница?
Что ты смолкла, мой друг?
Окруженная взрывами,
Над рекой, где чернеет камыш,
Ты летишь над обрывами,
Над руинами смерти летишь.
Молчаливая странница,
Ты меня провожаешь на бой,
И смертельное облако тянется
Над твоей головой.
За великими реками
Встанет солнце, и в утренней мгле
С опаленными веками
Припаду я, убитый, к земле.
Крикнув бешеным вороном,
Весь дрожа, замолчит пулемет.
И тогда в моем сердце разорванном
Голос твой запоет.
И над рощей березовой,
Над березовой рощей моей,
Где лавиною розовой
Льются листья с высоких ветвей,
Где под каплей божественной
Холодеет кусочек цветка,–
Встанет утро победы торжественной
На века.
1946
Источник: Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. — М.: Эксмо-Пресс, 1998. (
вернуться к уроку)
Я НЕ ИЩУ
ГАРМОНИИ В ПРИРОДЕ...
Н. А. Заболоцкий[
4]
Я не ищу гармонии в природе.
Разумной соразмерности начал
Ни в недрах скал, ни в ясном небосводе
Я до сих пор, увы, не различал.
Как своенравен мир ее дремучий!
В ожесточенном пении ветров
Не слышит сердце правильных созвучий,
Душа не чует стройных голосов.
Но в тихий час осеннего заката,
Когда умолкнет ветер вдалеке.
Когда, сияньем немощным объята,
Слепая ночь опустится к реке,
Когда, устав от буйного движенья,
От бесполезно тяжкого труда,
В тревожном полусне изнеможенья
Затихнет потемневшая вода,
Когда огромный мир противоречий
Насытится бесплодною игрой,–
Как бы прообраз боли человечьей
Из бездны вод встает передо мной.
И в этот час печальная природа
Лежит вокруг, вздыхая тяжело,
И не мила ей дикая свобода,
Где от добра неотделимо зло.
И снится ей блестящий вал турбины,
И мерный звук разумного труда,
И пенье труб, и зарево плотины,
И налитые током провода.
Так, засыпая на своей кровати,
Безумная, но любящая мать
Таит в себе высокий мир дитяти,
Чтоб вместе с сыном солнце увидать.
1947
Источник: Литература. 9 класс. Учебник для общеобразовательных учреждений. В 2 ч. / [В.П.Полухина, В.Я.Коровина, В.П.Журавлев, В.И.Коровин]; под ред.
В.Я.Коровиной. - М.: Просвещение. (
вернуться к уроку)
ДВИЖЕНИЕ
Н. А. Заболоцкий[
5]
Сидит извозчик, как на троне,
Из ваты сделана броня,
И борода, как на иконе,
Лежит, монетами звеня.
А бедный конь руками машет,
То вытянется, как налим,
То снова восемь ног сверкают
В его блестящем животе.
Дек. 1927
Источник: Николай Заболоцкий. Меркнут знаки Зодиака. — М.: Эксмо-Пресс, 1998. (
вернуться к уроку)
МЕТАМОРФОЗЫ
Н. А. Заболоцкий[
5]
Как мир меняется! И как я сам меняюсь!
Лишь именем одним я называюсь,
На самом деле то, что именуют мной,–
Не я один. Нас много. Я – живой
Чтоб кровь моя остынуть не успела,
Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел
Я отделил от собственного тела!
И если б только разум мой прозрел
И в землю устремил пронзительное око,
Он увидал бы там, среди могил, глубоко
Лежащего меня. Он показал бы мне
Меня, колеблемого на морской волне,
Меня, летящего по ветру в край незримый,
Мой бедный прах, когда-то так любимый.
А я все жив! Все чище и полней
Объемлет дух скопленье чудных тварей.
Жива природа. Жив среди камней
И злак живой и мертвый мой гербарий.
Звено в звено и форма в форму. Мир
Во всей его живой архитектуре –
Орган поющий, море труб, клавир,
Не умирающий ни в радости, ни в буре.
Как все меняется! Что было раньше птицей,
Теперь лежит написанной страницей;
Мысль некогда была простым цветком,
Поэма шествовала медленным быком;
А то, что было мною, то, быть может,
Опять растет и мир растений множит.
Вот так, с трудом пытаясь развивать
Как бы клубок какой-то сложной пряжи,
Вдруг и увидишь то, что должно называть
Бессмертием. О, суеверья наши!
1937
Источник: Н. Заболоцкий. Избранное. Поэтическая Библиотечка Школьника. — М.: «Детская Литература», 1970. (
вернуться к уроку)
ИСТОРИЯ
МОЕГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
(фрагмент)
Н. А. Заболоцкий[
6]
Это случилось в Ленинграде 19 марта 1938 г. Секретарь Ленинградского отделения Союза писателей Мирошниченко вызвал меня в союз по срочному делу.
В его кабинете сидели два не известных мне человека в гражданской одежде.
- Эти товарищи хотят говорить с вами, - сказал Мирошниченко.
Один из незнакомцев показал мне свой документ сотрудника НКВД.
- Мы должны переговорить с вами у вас на дому, - сказал он.
В ожидавшей меня машине мы приехали ко мне домой, на канал Грибоедова. Жена лежала с ангиной в моей комнате. Я объяснил ей, в чем дело. Сотрудники
НКВД предъявили мне ордер на арест.
- Вот до чего мы дожили, - сказал я, обнимая жену и показывая ей ордер.
Начался обыск. Отобрали два чемодана рукописей и книг. Я попрощался с семьей. Младшей дочке было в то время 11 месяцев. Когда я целовал ее, она
впервые пролепетала: "Папа!" Мы вышли и прошли коридором к выходу на лестницу. Тут жена с криком ужаса догнала нас. В дверях мы расстались.
Меня привезли в Дом предварительного заключения (ДПЗ), соединенный с так называемым Большим домом на Литейном проспекте. Обыскали, отобрали
чемодан, шарф, подтяжки, воротничок, срезали металлические пуговицы с костюма, заперли в крошечную камеру. Через некоторое время велели оставить
вещи в какой-то другой камере и коридорами повели на допрос.
Начался допрос, который продолжался около четырех суток без перерыва. Вслед за первыми фразами послышались брань, крик, угрозы. Ввиду моего отказа
признать за собой какие-либо преступления меня вывели из общей комнаты следователей, и с этого времени допрос велся главным образом в кабинете
моего следователя Лупандина (Николая Николаевича) и его заместителя Меркурьева. Этот последний был мобилизован в помощь сотрудникам НКВД,
которые в то время не справлялись с делами ввиду большого количества арестованных.
Следователи настаивали на том, чтобы я сознался в своих преступлениях против советской власти. Так как этих преступлений я за собою не знал, то
понятно, что и сознаваться мне было не в чем.
- Знаешь ли ты, что говорил Горький о тех врагах, которые не сдаются? - спрашивал следователь. - Их уничтожают!
- Это не имеет ко мне отношения, - отвечал я.
Апелляция к Горькому повторялась всякий раз, когда в кабинет входил какой-либо посторонний следователь и узнавал, что допрашивают писателя.
Я протестовал против незаконного ареста, против грубого обращения, криков и брани, ссылался на права, которыми я, как и всякий гражданин,
обладаю по советской конституции.
- Действие конституции кончается у нашего порога, - издевательски отвечал следователь.
Первые дни меня не били, стараясь разложить меня морально и измотать физически. Мне не давали пищи. Не разрешали спать. Следователи сменяли друг
друга, я же неподвижно сидел на стуле перед следовательским столом - сутки за сутками. За стеной, в соседнем кабинете, по временам слышались чьи-то
неистовые вопли. Ноги мои стали отекать, и на третьи сутки мне пришлось разорвать ботинки, так как я не мог более переносить боли в стопах. Сознание
стало затуманиваться, и я все силы напрягал для того, чтобы отвечать разумно и не допустить какой-либо несправедливости в отношении тех людей, о которых
меня спрашивали. Впрочем, допрос иногда прерывался, и мы сидели молча. Следователь что-то писал, я пытался дремать, но он тотчас будил меня. <...>
1956
Источник: Заболоцкий Н. А. "Огонь, мерцающий в сосуде...": Стихотворения и поэмы.
Переводы. Письма и статьи. Жизнеописание. Воспоминания современников. Анализ творчества. — М.: Педагогика-Пресс, 1995. (вернуться к уроку)
