И. С. Тургенев. «Бежин луг»

Н. А. Некрасов. «Крестьянские дети», «Школьник»

И. С. ТУРГЕНЕВ
«БЕЖИН ЛУГ»

Творчество Ивана Сергеевича Тургенева (1818—1883) прочно вошло в школьные программы. Ученики обычно на всю жизнь запоминают замечательный рассказ «Муму» и сведения о той поре жизни Тургенева, которые используются при подготовке восприятия этого рассказа.

Вступительное слово к изучению рассказа «Бежин луг» обычно содержит информацию о создании цикла «Записок охотника», который во многом определил поворот писателя от драматургии и лирики к прозе.

22 рассказа были написаны с 1847 по 1852 г., а три последних — в 70-е гг.

«Записки охотника» не только высоко оценивались за свое художественное совершенство. Их считали одной из причин, ускоривших реформу 1861 г.

Первая запись, которая фиксировала замысел писателя о создании рассказа, была сделана в августе 1850 г.: «Бежин луг. Описать, как мальчики гоняют лошадей в пустыри на ночь». Уже в феврале 1851 г. произведение было напечатано в журнале «Современник».

Этот рассказ Тургенева породил самый громкий отклик в практике русской школы. Его начали изучать почти сразу же за созданием. Педагогов привлекли пафос рассказа и яркость его описаний. Произведение так интересовало словесников, что его включили даже в курс старших классов. Так, одно из самых интересных сочинений об этом рассказе было написано ученицей одиннадцатого выпускного класса московской гимназии в начале XX в. Это сочинение можно оценить как работу одновременно по литературе и культурологии — оно касалось представлений ребятишек о том, что их окружает, об их вере и суевериях, убеждениях и фантазиях. Ученица даже попыталась уяснить причины такого отношения подростков к окружающему миру.

Когда в 80-х гг. мы со своими учениками поехали на речку Снежеть, где когда-то сидели герои рассказа, и провели у такого же костра летнюю ночь, то преданий, изобилующих суеверными представлениями, ни от своих учеников, ни от прибежавших на костер местных ребятишек я не дождалась. Одно было ясно — погожая ночь у всех вызывала чувство внутреннего напряжения, внимания к таинственной темноте, которая их окружала, недоверия к музыке ночи, даже сомнения в собственной безопасности. Присутствующие, как рассказчик и мальчики в «Бежине луге», испуганно слушали «один из тех непонятных ночных звуков, которые возникают иногда среди глубокой тишины...» и не умели их объяснить.

Рассказ о мальчиках в ночном — не просто очерк о представлениях детей одной из деревенек средней полосы России о мире вокруг них. Это и поэтическая картина родной природы, и описание уже определившихся характеров подростков и их взглядов, и раздумье писателя о связи природы и судьбы человека, о будущем своей Родины. Нельзя недооценивать богатства возможностей, которые предоставляет учителю этот рассказ. Обращение к проблеме взаимодействия человека и природы, которое приносит в рассказ автор, знакомство с пятью очень разными мальчиками у костра, наблюдение за взаимоотношениями подростков, за их взглядами, размышлениями, сомнениями — это только начальный круг открывающихся возможностей. Наблюдения охотника за мальчиками у костра ставят и решают ряд проблем разного масштаба.

Для учителя изучение рассказа привычно, и он может использовать при этом любую из рекомендаций методических пособий прошлых лет.

В любом варианте организации нашей работы мы наблюдаем за подростками на фоне летней ночи и видим, как сложились их характеры и определились взгляды. О бедности и ранней работе крестьянских детей в XIX в. писали много и сочувственно. Но Тургеневу удалось показать не только их обездоленность, но и одаренность, богатство их духовного мира.

Неудивительно, что рассказ «произвел в Москве огромный эффект на публику», как писал современник Тургенева. Однако Ап. Григорьев считал «фальшью» «байронического мальчика» Павлушу. Большинство современников не соглашались с такой оценкой, а в школьной практике именно этот мальчик всегда был любимцем учеников.

Еще в XIX в. учителей привлекала возможность освоить с учениками приемы рассказа о человеке, да еще и ровеснике. Однако очень часто размышление о реальном мальчике подменялось схемой рассказа о любом мальчике. Попробуем избежать этой ошибки и внимательно рассмотрим Павлушу.

Работа над описанием героя при обращении к небольшому рассказу кажется простой: по элементарному плану подобрать нужные ответы (лучше цитаты).

1. Внешний облик мальчика.
2. Его роль среди приятелей у костра.
3. Рассказанные им истории.
4. Отношение к чужим рассказам.
5. Поведение в сложной ситуации.
6. Каким представляется его характер.
7. Как объяснить причины его гибели.

Но вне зависимости от того, будет ли учитель детально отрабатывать пути знакомства с характеристикой героя, он наверняка обратится к тем быличкам, которые рассказывают мальчики.

Подростка, как и взрослого человека, характеризуют его поступки и убеждения. В этом рассказе мы видим мир почти языческих представлений о непонятных событиях и попытки их сколько-нибудь адекватной оценки. Не случайно даже сам Тургенев так тщательно выбирал слово, которое уместно применить к рассказам мальчиков: «россказни», «предания», «поверья».

В беловом автографе и в цензурной рукописи это «предания», в публикации журнала «Современник» — «россказни», а в окончательном варианте — «поверья». Что отличает значения этих близких слов?

Ученикам стоит вчитаться в монологи мальчиков и решить, что это по жанру — сказки? предания? былички? — и найти точное определение. В процессе беседы мы приходим к таким примерно выводам: слово «предания» звучит торжественно и очень книжно; слово «россказни» несет в себе оттенок некоего недоверия; слово «поверья», безусловно, наиболее удачно для обозначения всех историй, которые рассказали ребята у костра.

Поиски термина самим автором помогают нам организовать интересную работу со словом. Ведь нужно хотя бы предположительно решить, почему в конце концов Тургенев остановился на слове «поверья»?

Современные исследователи ввели новый термин для обозначения рассказов такого типа — это слово «быличка». Напоминаем, что быличка — повествование о фантастическом событии, в котором рассказчик считает себя участником. В быличку он свято верит именно как живой свидетель или как соучастник.

Учитель может обратиться к исследованиям в этой области, например, к книгам В. П. Зиновьева «Указатель сюжетов-мотивов быличек и бывальщин. Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири» (Новосибирск, 1987) и Э. В. Померанцевой «Мифологические персонажи в русском фольклоре» (М., 1975).

Современный юный читатель обычно далек от мистики. Однако широкое распространение всякой литературы, связанной с суевериями, преданиями, предполагает, что учителю стоит хотя бы иметь представление о том, что сейчас можно прочесть об этой области человеческих заблуждений. Издана, например, «Энциклопедия суеверий», которую подготовили Э. и М. А. Рэдфорд (английские суеверия), Е. Миненок (русские суеверия). В этом издании даны описания нескольких тысяч русских и английских суеверий. Издание не является формой пропаганды, а скорее формой фиксации бытовавших долгое время поверий и убеждений и попыткой объяснения их происхождения. Они, по утверждению авторов, один из живых видов фольклора. Книга интересна и тем, что русские и английские суеверия даны в сопоставлении.

Работа со словом может быть продолжена, поскольку сам писатель решительно занят ею на страницах рассказа. Доказывают это не только его черновики и варианты слов и выражений. Тургенев предлагает даже свои комментарии. Пусть ученики обратят внимание на сноски, которые есть в рассказе. Ведь среди них около десятка тех сносок-примечаний, которые сделал сам писатель. Кстати, и слово «поверья» он ввел в рассказ именно в своем примечании.

Вопрос о соотношении веры и суеверия не для 6 класса. Но для учителя он должен быть ясен. Размышление о причинах порождения суеверий представляется актуальным даже сегодня. И если раньше мы довольствовались беглой репликой о суевериях, то теперь мы вправе подумать с большей обстоятельностью о том, как невежество и постоянно живое стремление понять и объяснить все вокруг порождают ложные толкования, которые кажутся достаточно понятными и убедительными. Их корни заложены задолго до введения христианства. Не случайно в последние годы появилось много изданий, которые убеждают в стойком интересе к явлениям такого рода.

Итак, круг вопросов, которые можно затронуть при изучении этого рассказа: картины природы, групповая характеристика мальчиков и их индивидуальные портреты, наблюдение за авторской позицией (покажем любовное отношение автора к тому миру подростков, в который он случайно попал и о котором рассказал).

Предостережем учителя от прямолинейного отношения к картинам природы в рассказе. Мы ждем от учеников не эмоционального восторга, а сочувствия автору, который в состоянии связать воедино мир человека и мир природы. Пока слова о философском осмыслении мира и человека преждевременны. Однако отвлеченные восторги, суть которых может быть исчерпана словами: «Ах! Как прекрасно изображена природа!» — едва ли целесообразны; мы можем обозначить связи человека и окружающей его природы как по отношению к рассказчику-охотнику, так и по отношению к каждому из мальчишек у костра в ночном.

Логика изучения может быть такой: композиция рассказа; природа и человек на каждом из этапов развития сюжета (охотник и окружающая его ночь, мальчики у костра); групповая и индивидуальные характеристики мальчиков; былички и другие истории в их рассказах; характер рассказчика и манера повествования (выбор сюжета, манера рассказа); причина, которой можно объяснить финал — гибель Павлуши.

Напомним учителю: цензура исключила рассказ Кости о Тришке-Антихристе, упоминания о леших, упоминание о том, что Акима-лесника утопили. О разбое писать не полагалось, и в рассказе событие описали так: «Аким-лесник утоп». Был убран и постскриптум о гибели Павлуши. Но даже и такой «причесанный» цензурой рассказ сохранил свою прелесть и стойкое место в школьном образовании. Сейчас мы читаем его без купюр.

Изучая рассказ, трудно не остановиться на речевых характеристиках героев. Воссоздать образы героев поможет краткий теоретический раздел «Речевая характеристика литературных героев». В нем особое внимание уделено речи героев. При этом оцениваются и монологи, и диалоги их ночного собеседования. Начиная с этого рассказа, мы будем постоянно обращаться к речевой характеристике в обрисовке героя художественного произведения. Каждое слово героя на страницах художественного текста — еще одна немаловажная деталь при воссоздании общей картины.

В планировании предполагается проведение урока развития речи, на котором ученики займутся исследованием речевой характеристики героев рассказа. Наиболее интересна работа по созданию сопоставительной речевой характеристики мальчиков или хотя бы двух из них — Павлуши и Ильюши. При этом не стоит делать громоздких записей. Можно, например, взять по абзацу или даже одной фразе, которая покажется ученикам более характерной для речи каждого мальчика. Забавен рассказ о солнечном затмении. Сравнивая две версии повествования, мы видим прежде всего различие характеров рассказчиков. Перед нами два типа отношения к тому, что наблюдает человек. Стремительное, чуть насмешливое описание Павлушей своего и чужого страха и увлеченное, исполненное «пиитического восторга» патетическое повествование Ильюши.

Когда мы спрашивали у учеников, какие рассказы мальчиков их заинтересовали и кто из них лучший рассказчик, то вопреки нашему ожиданию мнения разделялись: некоторой (правда, обычно меньшей) части учеников больше нравилась манера повествования Ильюши. Они утверждали, что он «больше знает разных историй», и их привлекало обилие информации. Отношение рассказчика их не интересовало и попросту оставалось за скобками, различия стиля также даже не замечались. Поэтому есть смысл рассмотреть хотя бы крохотный фрагмент более детально.

Рассказ о солнечном затмении (два типа отношения к тому, что наблюдает человек)
Павлуша	Ильюша
«Барин-то наш, хоша и толковал нам напредки, что, дескать, будет вам предвиденье, а как затемнело, сам, говорят, так перетрусился, что на-поди. А на дворовой избе бабастряпуха, так та, как только затемнело, слышь, взяла да ухватом все горшки перебила в печи: «Кому теперь есть, говорит, наступило светопрестановление». Так шти и потекли. А у нас на деревне такие, брат, слухи ходили, что, мол, белые волки по земле побегут, людей есть будут, хищная птица полетит, а то и самого Тришку увидят».	«А ты не знаешь? — с жаром подхватил Ильюша. — Ну, брат, откентелева ты, что Тришки не знаешь? Сидни у вас в деревне сидят, вот уж точно сидни! Тришка — эфто будет такой человек удивительный, который придет; а придет он, когда наступят последние времена. И будет он такой удивительный человек, что его и взять нельзя будет, и ничего ему сделать нельзя будет. Такой уж будет удивительный человек. Захотят его, например, взять хрестьяне, выйдут на него с дубьем, оцепят его, но а он им глаза отведет — так отведет им глаза, что они сами друг друга побьют. В острог его посадят, например, — он попросит водицы испить в ковшике: ему принесут ковшик, а он нырнет туда, да и поминай как звали. Цепи на него наденут, а он в ладошки затрепещется — они с него так и попадают. Ну, и будет ходить этот Тришка по селам да по городам; и будет этот Тришка, лукавый человек, соблазнять народ хрестиянский... ну, а сделать ему нельзя будет ничего... Уж такой он будет удивительный, лукавый человек».

Итак, перед нами два рассказа об одном и том же таинственном Тришке. Пусть ученики сравнят их, поскольку это удобно сделать: в тексте они помещены рядом. Что отличает их друг от друга? Прежде всего, замечается объем высказываний: Павлуша лаконичнее, его речь свободна от повторов, которые у Ильюши идут не от неумения построить свою речь, а, скорее, от желания заострить внимание слушателей на том, что он рассказывает. Это, так сказать, ораторский прием. Затем обратим внимание на знаки: у Павлуши нет ни одного вопросительного предложения, ни одного восклицания, ни одного многоточия. Но все это есть в речи Ильюши: знаки, которые передают эмоциональный накал речи, налицо, вплоть до многоточий — они предполагают, что в это время его речь, очевидно, прерывалась многозначительной паузой.

С самого начала обсуждения выясняется, что одному смешон собственный страх, который уже давно остался в прошлом. Другой же в совершенном восторге от возможности испугать своих слушателей, да и сам не против того, чтобы еще раз пережить страшное воспоминание.

Итак, возможен вывод: речь Павлуши лаконична, спокойна, стремительна, чуть иронична. Речь Ильюши эмоциональна, он не только повествует — он вновь и вновь переживает р ассказанное, и это качество, конечно, вызывает сочувствие его слушателей.

Можно сначала сравнить структуру фраз, затем поработать со словариками слов каждого мальчика. Оба они говорят так, как принято в деревне: в их речи есть диалектные слова. Составив словарики, мы увидим отсутствие повторов в речи Павлуши и насыщеность ими речи Ильюши. Мы можем убедиться в важности повторения, например, слова «удивительный» в рассказе Ильюши.

Он же еще дважды называет Тришку «лукавым человеком». В речи же Павлуши Тришка не удостоился никакого определения.

Показать важность повторов для речи Ильюши можно даже при помощи одной фразы: «Сидни же у вас в деревне сидят, вот уж точно сидни!» Пусть ученики подумают, какова причина этого повтора.

Завершая работу с рассказом, можно обратиться к стихотворению в прозе «Русский язык»: оно всегда вспоминается при характеристике нашей речи, в каком бы классе мы к ней ни обращались. В этом классе мы только познакомим учеников с текстом: изучение этих строк еще впереди. Напомним их:

«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!»

В некоторых классах учителя используют и стихотворение И. З. Сурикова «В ночном», которое показывает взрослому читателю, как один и тот же вопрос или сценка может преображаться в зависимости от возможностей и взглядов автора. Перед вами — опять костер и ребятишки в ночном. Но как прямолинейны и наивны нарисованные картины! Однако не для учеников наши сопоставительные оценки. Важнее, что стихотворение, которое было довольно популярно именно благодаря своей бесхитростности и доступности, утверждает типичность события и поведения мальчиков: их работу в ночном — ведь они не на прогулке, они работают, наблюдают за сохранностью кормильцев крестьянина — лошадей. Вспомните, как Павлуша, решив, что волки побеспокоили лошадей, помчался, чтобы их отогнать.

Суриков Иван Захарович (1841—1880) — один из поэтов, который избрал темой своего творчества жизнь крестьянства. Он вырос в семье торговца из крестьян и с детства помогал отцу, работавшему в мелочной лавке в Москве. Его самообразованию помог поэт А. Н. Плещеев, который способствовал и формированию поэтического таланта юноши.

Суриков основал в Москве литературно-музыкальный кружок писателей-самоучек. Начало кружку положил сборник «Рассвет», подготовленный по инициативе поэта. В этот сборник вошли стихи многих поэтов, в том числе и стихи деда Брюсова А. Я. Бакулина. После смерти Сурикова подобные кружки продолжали создаваться и в других городах. Учитель может прочитать об этом в книгах «И. З. Суриков и поэты-суриковцы» (М.; Л., 1966), «Живые голоса. Литературные страницы прошлого» (Ярославль, 1971).

Поэзия Сурикова была тесно связана с народным творчеством. Он обращался к былинам и народным песням. Многие его стихи стали песнями, которые считают народными: «Рябина» («Что стоишь, качаясь...»), «В степи» (в народной обработке — «Степь да степь кругом...»), «Я ли в поле да не травушка была...».

Родная природа и тяжелое положение крестьянства, особенно женщины — тематическая основа творчества Сурикова.

Особое место среди его произведений занимают стихи о детях. Это «Детство» («Вот моя деревня...»), «В ночном», «На реке», «Клад».

Наша задача — не сравнивать особенности мастерства двух писателей, взявшихся за одну тему, и не иллюстрировать стихотворением рассказ, а использовать стихи Сурикова как рассказ о жизни деревенских подростков.

Учитель может даже произвести некоторую перестановку материалов: сначала обратиться к стихам Сурикова и только после чтения и даже детального рассмотрения стихотворения перейти к рассказу Тургенева. В таком случае обращение к стихотворению «В ночном» будет своеобразным «вводом» в тему.

Рассмотрим картины, которые рисует автор.

1. Летний вечер.
2. В ночное.
3. В ночном.
4. Ночная темнота.
5. Бабушкины сказки (ведьма, леший, змей, тени).
6. Спасительный огонек — костер.

Короткие строки, легкий звук стиха — хорея с его плясовым ритмом, чуть подкрашенный зорькой свод неба («Зорька заалела»). Обратим внимание на цвета и звуки в этом «ночном» стихотворении:

Все темней, темней и тише...
Смолкли к ночи птицы;
Только на небе сверкают
Дальние зарницы.

Напомним, что зарницы — это как бы отголоски далекой грозы: при этом молнии не видно и грома не слышно. Лишь вспышка света доносит до зрителя сообщение о далекой грозе.

Огонек костра в конце стихотворения освещает тьму ночную далеко и ярко.

Так ночное детишек развертывается на фоне летней ночи, и общий ее колорит как бы организован, сжат, подчеркнут тремя яркими вспышками: зорькой — зарницами — огоньками костра. В этой поэтической картине природы малое место занимают бабушкины сказки. Только сказки и никаких быличек! Из этих сказок вспоминаются не сюжеты — названо всего несколько героев в их привычных ролях: ведьма несется на ночные пляски, мчится над лесом леший, летит по небу крылатый змей. Лишены привычной сказочной конкретности только «какие-то, все в белом, тени в поле». И все же детям боязно...

Но не это главное в стихотворении. Если бы нужно было его охарактеризовать, то, наверное, можно было бы сказать, что перед нами очаровательная поэтическая картина летней ночи, одна из примет которой — детишки в ночном с их бабушкиными сказками. Все же главное впечатление от этого произведения — поэтичность облика природы, близких к ней людей, занятых привычными и в то же время радостными, на взгляд наблюдателя, занятиями. Это зарисовка влюбленного в быт родного края поэта-созерцателя.

Можно обсудить с учениками и вопрос о том, чем это стихотворение напоминает народные песни и почему в его строфах рифмуются не все строки. Можно напомнить ученикам, что в русской народной песне рифма — явление довольно позднее и отсутствие рифмы в ряде строк может быть объяснено тесной связью с мелодикой фольклора.

Ученики быстро замечают, что рифмуются только вторая и четвертая строки. Определим, какие это рифмы. Напомним, что рифмы бывают точные, неточные, приблизительные, усеченные, богатые, бедные, составные. Точная рифма предполагает совпадение ударных гласных и всех следующих за ними звуков: полн — волн, Евгений — гений. Но нужно помнить, что рифма — совпадение звуков речи, а не букв. Так рифмы: взят — клад, искусство — чувство — тоже точные. Неточные и приблизительные рифмы: облако — около, воздух — роздых. Усеченные: лес — крест, губ — берегу.

Вернемся к стихотворению. Рифмы: се́ло — заалела, косматой — крылатый — можно назвать приблизительными. Все же остальные достаточно строго выдерживают требования точных рифм: раздается — несется, в поле — воля, бродят — заводят, лесом — навесом, сказки — пляски...

Тема детства в произведениях Некрасова представлена очень широко. Это не только «Крестьянские дети» и «Школьник», но и поэма «Мороз, Красный нос» и множество других его произведений. Для них характерна яркость изображения крестьянских детей, умение показать их жизнерадостность, любознательность и оптимизм. Теперь, когда в социальной практике страны остро стоит тема семьи, с вниманием отнеситесь к тому, как эта тема звучит у Некрасова. Он создал описание идеального варианта отношений родителей и детей в крепкой крестьянской семье. Но кроме утверждения радостного труда и доброжелательных отношений в обращении к этой теме есть и еще один чрезвычайно важный мотив, прекрасно представленный в стихотворении «Школьник». Тяга к знаниям и упорство как черта характера «Школьника» может быть качеством, присущим любому подростку. О том, чтобы это было так, мечтает, возможность этого утверждает поэт.

Стоит подумать и о том, почему в стихотворении о Ломоносове ни разу не упоминается его имя. Можно ведь в этом увидеть и скрытый призыв, и горячую надежду на то, что не кто-то один, а многие школьники смогут преодолеть самые замысловатые преграды, чтобы добраться до подлинного знания и даже до высот науки.

Именно здесь — при обращении к стихотворению «Школьник» перед учениками можно поставить вопрос о том, как и почему звучит или не звучит в произведении имя героя, порассуждать с учащимися о роли имени героя в художественном произведении. При этом важно и то, как назвали героя и почему ему не дали имени.

Дополнительно к материалам учебника учащимся можно предложить следующие вопросы и задания:

1. Определите главную черту тех крестьянских детей, которых вы встретили в стихотворных строках Некрасова. Можно ли назвать только одну черту или лучше говорить о нескольких самых важных качествах каждого из героев?

2. Что сближает стихотворные строки Некрасова с фольклором?

3. Каким размером написано стихотворение «Школьник»?

Следующие уроки: Ф. М. Достоевский. «Братья Карамазовы» (главы из романа) >>>