Элементы народной драмы представлены в огромном числе еще на самых первых ступенях культурного развития. Например, заклинательные обряды народов первобытной культуры, мимирующих охоту, рыбную ловлю, войну в хозяйственно-магических целях, достаточно наглядны в своем драматическом смысле.
В русском фольклоре элементы народной драмы были представлены очень широко как в так называемой календарной обрядности, так и в обрядах семейных, особенно свадебных. В зачаточном состоянии элементы драмы находятся уже в самых обычных деревенских хороводах и хороводных играх, при этом хороводы делятся нередко на две переговаривающиеся половины (например, в известной песне "А мы просо сеяли" или в других хороводных играх с брачными мотивами). В иных хороводных играх (например, "По-за городу гуляет царевич-королевич", "Подойду-подступлю я под город каменный", "Вейся ты, вейся, капустка", "Заинька", "Воробушек" и др.) песенный текст является лишь сопроводительным пояснением весьма развитого драматического действия.
Памятники древности, вроде Стоглава, отмечают активное участие в свадебных увеселениях скоморохов, этих артистов феодальной Руси, мастеров на все руки в области словесного и театрального искусства, обслуживавших разные социальные слои, от царского двора до деревни. Остатки творчества скоморохов обнаруживаются исследователями как в присловиях, так и в игре свадебных дружек, а также в специальных комических сценках, разыгрывающихся на свадьбе и уже непосредственно связанных с народной драмой.
Одним из элементов свадебных увеселений служит так называемое ряженье (козой, медведем, женщины – мужчиной, мужчины – женщиной), театральная природа которого несомненна. Это же ряженье встречается в очень многих земледельческих обрядах – например, на рождестве, на маслянице, в русальную неделю, на Иванов день и т. д., – генетически восходя к пережиткам тотемизма и первобытного магизма. Техническим усовершенствованием ряжения является пользование маской.
Кукольный театр (так называемый "вертеп" – народно-религиозная кукольная драма), просуществовавший до XX века, переходил, подменяя кукольных артистов живыми, в так называемый "живой вертеп" – один из видов народной драмы в собственном смысле этого слова.
Влияние вертепа сказалось на "Царе Максимильяне" и других народных пьесах. Носителями вертепного театра были демократические слои низшего духовенства и школьники-бурсаки, а затем крестьянство и городское мещанство.
Из вертепа вышла и форма райка, распространившаяся по всей России в XVIII и XIX веках. Сцена была заменена картинками, приводящимися в движение валом, диалог действующих лиц был заменен пояснениями раешника, преимущественно комического характера, в стихотворной форме. Содержание стихов раешника нередко принимало социально-пародийный характер. Высмеивались иногда и власть и баре: "А вот город Париж, как въедешь, так и угоришь, сюда наша русская знать едет денежки мотать, отправляется с золота мешком, а возвращается с палочкой пешком".
Близко к комическим сценам вертепа и присказкам раешника стоят балаганные представления имеющие общую историю с европейским балаганом, но в России, в словесной области, выработавшие свой балаганный стиль, который чрезвычайно походил на язык раешника.
Из репертуара этих народных балаганов в России начала XVIII века очень популярна была "Комедия о царе Максимильяне и непокорном сыне его Адольфе". Буржуазия постепенно распространяет свое влияние и на балаганы и использует их как театр для народа, особенно на маслянице и пасхе. Репертуар этих балаганов во второй половине XIX века представляет собой большей частью переделки и приспособления в весьма патриотически-национальном духе, например, "Суд божий в царствование Иоанна Грозного", "Взятие крепости Геок-Тепе", "Белый генерал", "Минин и Пожарский, или освобождение Москвы", "Иван Сусанин, или жизнь за царя" и т. п.
Одним из излюбленных балаганных увеселений являлось кукольное представление, так называемые "Петрушки". Представление его в России зафиксировано еще в 1636 году Адамом Олеарием. По приведенному Олеарием рисунку можно определить и сюжет виденной им сценки. Это знакомая традиционная сценка продажи лошади цыганом Петрушке. Сценка с цыганом, а также и другие – с "доктором-лекарем, из-под Каменного моста аптекарем", с немцем, с татарином, с квартальным офицером или с унтером, наконец, с собачкой-пуделем – при разнообразии вариаций в основном довольно устойчивы и эпизодически совпадают с народными драмами, с которыми театр Петрушки находился в сильном взаимодействии. Самый образ Петрушки, по-видимому, через аналогичные образы немецкого театра, восходит к итальянскому прототипу, знаменитому Полишинелю, воспринятому французским, а также английским народным театром.
Перечисленные выше драматические элементы: обрядовые земледельческие и семейные крестьянские действа, хороводные игры, виды скоморошьего творчества, церковная служба, школьный духовный театр с его интермедиями, вертепные сцены, присказки раешника, балаган и театр Петрушки – все это вместе дало необходимый драматургический материал для создания русской народной драмы в собственном смысле. Репертуар русской народной драмы невелик: всего несколько пьес с точки зрения сюжета. Но надо принять во внимание импровизированный характер народной драмы, приводящий к большому числу вариаций одной и той же пьесы. Наиболее известная русская народная драма "Царь Максимильян" зарегистрирована свыше чем в двухстах вариантах, зачастую значительно расходящихся друг с другом.
Происхождение "Царя Максимильяна" до сих пор еще не выяснено. Некоторые исследователи предполагают, что пьеса эта является драматической переделкой жития мученика Никиты, сына гонителя христиан Максимильяна, подвергшего Никиту мучениям за исповедание христианской веры.
Вторая по степени распространенности народная русская драма носит разные названия: "Лодка", "Шлюпка", "Шайка разбойников", "Атаман", один из осложненных вариантов – "Машенька". По основной своей схеме пьеса эта очень близка к традиционному зачину нескольких разбойничьих песен, часто приурочиваемых к имени Степана Разина: описывается плывущая вниз по реке (Волге, Каме) лодка с сидящими в ней разбойниками и стоящим посередине лодки атаманом. Содержание пьесы заключается в следующем: атаман расспрашивает есаула, что виднеется вдали. В разных вариантах драма осложняется вводными эпизодами, например, заимствованиями из третьей народной пьесы "Мнимый барин", или "Голый барин".
Со стороны своей композиции и стиля народные драмы могут быть охарактеризованы следующими чертами:
Построение каждой пьесы определяется очень бледно намеченным сюжетным стержнем (еще четче других стержень этот в "Царе Максимильяне", где дана по крайней мере интрига борьбы отца с сыном). В "Шлюпке", или "Лодке", предуказанные требования сюжета ограничиваются только мотивом поездки разбойников в лодке и встречами по пути с есаулом, со стариками и т. п. В "Барине" дан лишь мотив комической покупки барином разных предметов и людей. В "Коне" сюжет – встреча коновала с ездоком. В "Мнимом барине" – встреча барина со старостой, комический доклад последнего о состоянии имения.
Драматический интерес пьес вызывается не сложным развитием и внутренним переплетением действия, но или быстрой сменою сцен, нанизанных одна на другую (в "Царе Максимильяне"), или же просто комическим диалогом (в "Барине" и в "Мнимом барине"). Комизм диалога базируется на немногих, весьма несложных приемах.
Одним из излюбленных приемов служат так называемые оксюмороны, построенные на соединении в одной или в нескольких фразах противоречащих друг другу понятий или образов, могущих создавать при этом комическое впечатление нелепости: "Я искусно лечу: из мертвых кровь мечу, ко мне приводят здравых, от меня уводят слабых" ("Царь Максимильян") или: "Всех нас, добрых молодцев, перемочило, так что не оставило ни одной нитки мокрой, а все сухие" ("Шлюпка"). "Мнимый барин" почти целиком построен на оксюморонах.
