Зарубежная литература |
| |
Данте Алигьери
(1265—1321) |
БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ [ 1]
(Перевод М. Лозинского) |
Ад
Чистилище
Рай
ЧИСТИЛИЩЕ[2]
ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ
Круг первый (продолжение).— Омберто Альдобрандески.— Одеризи.— Провенцан Сальвани
1 «О наш отец, на небесах царящий,
Не замкнутый, но первенцам своим
Благоволенье прежде всех дарящий,
4 Пред мощью и пред именем твоим
Да склонится вся тварь, как песнью славы
Мы твой сладчайший дух благодарим!
7 Да снидет к нам покой твоей державы,
Затем что сам найти дорогу к ней
Бессилен разум самый величавый!
10 Как, волею пожертвовав своей,
К тебе взывают ангелы «Осанна»,[3]
Так на земле да будет у людей!
13 Да ниспошлётся нам дневная манна,[4]
Без коей по суровому пути
Отходит вспять идущий неустанно!
16 Как то, что нам далось перенести,
Прощаем мы, так наши прегрешенья
И ты, не по заслугам, нам прости!
19 И нашей силы, слабой для боренья,
В борьбу с врагом исконным не вводи,
Но охрани от козней искушенья!
22 От них, великий боже, огради
Не нас, укрытых сенью безопасной,
А тех, кто там остался позади».
25 Так, о себе и нас в мольбе всечасной,
Шли тени эти и несли свой гнёт,
Как сонное удушие ужасный,
28 Неравно бедствуя и всё вперёд
По первой кромке медленно шагая,
Пока с них тьма мирская не спадёт.
31 И если там о нас печаль такая,
Что́ здесь должны сказать и сделать те,
В ком с добрым корнем воля есть благая,
34 Чтоб эти души, в лёгкой чистоте,
Смыв принесённые отсюда пятна,
Могли подняться к звёздной высоте?
37 «Скажите,— и да снидут благодатно
К вам суд и милость, чтоб, раскрыв крыла,
Вы вознеслись отсюда безвозвратно,—
40 Где здесь тропа, которая бы шла
К вершине? Если же их две иль боле,
То где не так обрывиста скала?
43 Идущего со мной в немалой доле
Адамово наследие гнетёт,
И он при всходе медлен поневоле».
46 Ответ на эту речь, с которой тот,
Кто был мой спутник, обратился к теням,
Неясно было, от кого идёт,
49 Но он гласил: «Есть путь к отрадным сеням;
Идите с нами вправо: там, в скале,
И человек взберётся по ступеням.
52 Когда бы камень не давил к земле
Моей строптивой шеи так сурово,
Что я лицом склонился к пыльной мгле,
55 На этого безвестного живого
Я бы взглянул — узнать, кто он такой,
И вот об этой ноше молвить слово.
58 Я был латинянин; родитель мой —[5]
Тосканский граф Гульельм Альдобрандески;
Могло к вам имя и дойти молвой.
61 Рождён от мощных предков, в древнем блеске
Из славных дел, и позабыв, что мать
У всех одна, заносчивый и резкий,[6]
64 Я стал людей так дерзко презирать,
Что сам погиб, как это Сьена знает
И знает в Кампаньятико вся чадь.[7]
67 Меня, Омберто, гордость удручает
Не одного; она моих родных
Сгубила всех, и каждый так страдает.
70 И я несу мой груз, согбен и тих,
Пока угодно богу, исполняя
Средь мёртвых то, что презрел средь живых».
73 Я опустил лицо моё, внимая;
Один из них,— не тот, кто речь держал,—
Извившись из-под каменного края,
76 Меня увидел и, узнав, позвал,
С натугою стремясь вглядеться ближе
В меня, который, лоб склонив, шагал.
79 И я: «Да ты же Одеризи, ты же
Честь Губбьо, тот, кем горды мастера[8]
«Иллюминур», как говорят в Париже!»[9]
82 «Нет, братец, в красках веселей игра
У Франко из Болоньи,— он ответил.—[10]
Ему и честь, моя прошла пора.
85 А будь я жив, во мне бы он не встретил
Хвалителя, наверно, и поднесь;
Быть первым я всегда усердно метил.
88 Здесь платят пеню за такую спесь;
Не воззови я к милости Владыки,
Пока грешил,— я не был бы и здесь.
91 О, тщетных сил людских обман великий,
Сколь малый срок вершина зелена,
Когда на смену век идёт не дикий!
94 Кисть Чимабуэ славилась одна,[11]
А ныне Джотто чествуют без лести,[12]
И живопись того затемнена.
97 За Гвидо новый Гвидо высшей чести[13]
Достигнул в слове; может быть, рождён
И тот, кто из гнезда спугнёт их вместе.
100 Мирской молвы многоголосый звон —
Как вихрь, то слева мчащийся, то справа;
Меняя путь, меняет имя он.
103 В тысячелетье так же сгинет слава
И тех, кто тело ветхое совлёк,
И тех, кто смолк, сказав «ням-ням» и «вава»;
106 А перед вечным — это меньший срок,
Чем если ты сравнишь мгновенье ока
И то, как звёздный кружится чертог.[14]
109 По всей Тоскане прогремел широко[15]
Тот, кто вот там бредёт, не торопясь;
Теперь о нём и в Сьене нет намёка,
112 Где он был вождь, когда надорвалась
Злость флорентийцев, гордая в те лета,
Потом, как шлюха,— втоптанная в грязь.
115 Цвет славы — цвет травы: лучом согрета,
Она линяет от того как раз,
Что извлекло её к сиянью света».
118 И я ему: «Правдивый твой рассказ
Смирил мне сердце, сбив нарост желаний;
Но ты о ком упомянул сейчас?»
121 И он в ответ: «То Провенцан Сальвани;
И здесь он потому, что захотел
Держать один всю Сьену в крепкой длани.
124 Так он идёт и свой несёт удел,
С тех пор как умер; вот оброк смиренный,
Платимый каждым, кто был слишком смел».
127 И я: «Но если дух, в одежде тленной
Не каявшийся до исхода лет,
Обязан ждать внизу горы блаженной,—
130 Когда о нём молитвы доброй нет,—
Пока срок жизни вновь не повторился,
То как же этот — миновал запрет?»
133 «Когда он в полной славе находился,—[16]
Ответил дух,— то он, без лишних слов,
На сьенском Кампо сесть не постыдился,
136 И там, чтоб друга вырвать из оков,
В которых тот томился, Карлом взятый,
Он каждой жилой был дрожать готов.
139 Мои слова, я знаю, темноваты;
И в том, что скоро ты поймёшь их сам,
Твои соседи будут виноваты.
142 За это он и не остался там».[17]
ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ
Круг первый (окончание)
1 Как вол с волом идёт под игом плужным,
Я шёл близ этой сгорбленной души,
Пока считал мой добрый пестун нужным;
4 Но чуть он мне: «Оставь его, спеши;
Здесь, чтобы легче подвигалась лодка,
Все паруса и вёсла хороши»,
7 Я, как велит свободная походка,
Расправил стан и стройность вновь обрёл,
Хоть мысль, смиряясь, поникала кротко.
10 Я двинулся и радостно пошёл
Вослед учителю, и путь пологий
Обоим нам был явно не тяжёл;
13 И он сказал мне: «Посмотри под ноги![18]
Тебе увидеть ложе стоп твоих
Полезно, чтоб не чувствовать дороги».
16 Как для того, чтоб не забыли их,
Над мёртвыми в пол вделанные плиты
Являют, кто чем был среди живых,
19 Так что бывают и слезой политы,
Когда воспоминание кольнёт,
Хоть от него лишь добрым нет защиты,
22 Так точно здесь, но лучше тех работ
И по искусству много превосходней,
Украшен путь, который вкруг идёт.
25 Я видел — тот, кто создан благородней,
Чем все творенья, молнии быстрей
Свергался с неба в бездны преисподней.[19]
28 Я видел, как перуном Бриарей[20]
Пронзён с небес, и хладная громада
Прижала землю тяжестью своей.
31 Я видел, как Тимбрей, Марс и Паллада,[21]
В доспехах, вкруг отца, от страшных тел
Гигантов падших не отводят взгляда.
34 Я видел, как Немврод уныло сел[22]
И посреди трудов своих напрасных
На сеннаарских гордецов глядел.
37 О Ниобея, сколько мук ужасных
Таил твой облик, изваяньем став,
Меж семерых и семерых безгласных![23]
40 О царь Саул, на свой же меч упав,[24]
Как ты, казалось, обагрял Гелвую,
Где больше нет росы, дождя и трав![25]
43 О дерзкая Арахна, как живую[26]
Тебя я видел, полупауком,
И ткань раздранной видел роковую!
46 О Ровоам, ты в облике таком[27]
Уже не грозен, страхом обуянный
И в бегстве колесницею влеком!
49 Являл и дальше камень изваянный,
Как мать свою принудил Алкмеон
Проклясть убор, ей на погибель данный.[28]
52 Являл, как меч во храме занесён
Двумя сынами на Сеннахирима[29]
И как, сражённый, там остался он.
55 Являл, как мщенье грозное творимо
И Тамириса Киру говорит:
«Ты жаждал крови, пей ненасытимо!»[30]
58 Являл, как ассирийский стан бежит,
Узнав, что Олоферн простёрт, безглавый,[31]
А также и останков жалкий вид.
61 Я видел Трою пепелищем славы;
О Илион, как страшно здесь творец
Являл разгром и смерть твоей державы!
64 Чья кисть повторит или чей свинец,
Чаруя разум самый прихотливый,
Тех черт и теней дивный образец?
67 Казался мёртвый мёртв, живые живы;
Увидеть явь отчетливей нельзя,
Чем то, что попирал я, молчаливый.
70 Кичись же, шествуй, веждами грозя,
Потомство Евы, не давая взору,
Склонясь, увидеть, как дурна стезя!
73 Уже мы дальше обогнули гору,
И солнце дальше унеслось в пути,
Чем мой пленённый дух считал в ту пору,
76 Как вдруг привыкший надо мной блюсти
Сказал: «Вскинь голову!— ко мне взывая.—
Так отрешась, уже нельзя идти.
79 Взгляни: подходит ангел, нас встречая;
А из прислужниц дня идёт назад,
Свой отслужив черёд, уже шестая.[32]
82 Укрась почтеньем действия и взгляд,
Чтоб с нами речь была ему приятна.
Такого дня тебе не возвратят!»
85 Меня учил он столь неоднократно
Не тратить времени, что без труда
И это слово я воспринял внятно.
88 Прекрасный дух, представший нам тогда,
Шёл в белых ризах, и глаза светили,
Как трепетная на заре звезда.
91 С широким взмахом рук и взмахом крылий,
«Идите,— он сказал,— ступени тут,
И вы теперь взойдёте без усилий.
94 На этот зов немногие идут:
О род людской, чтобы взлетать рождённый,
Тебя к земле и ветерки гнетут!»
97 Он обмахнул у кручи иссечённой
Моё чело тем и другим крылом[33]
И обещал мне путь незатруднённый.
100 Как если вправо мы на холм идём,[34]
Где церковь смотрит на юдоль порядка[35]
Над самым Рубаконтовым мостом,
103 И в склоне над площадкою площадка
Устроены ещё с тех давних лет,
Когда блюлась тетрадь и чтилась кадка,—[36]
106 Так здесь к другому кругу тесный след
Ведёт наверх в почти отвесном скате;
Но восходящий стенами задет.
109 Едва туда свернули мы: «Beati
Pauperes spiritu»,— раздался вдруг[37]
Напев неизречённой благодати.
112 О, как несходен доступ в новый круг
Здесь и в Аду! Под звуки песнопений
Вступают тут, а там — под вопли мук.
115 Я попирал священные ступени,
И мне казался легче этот всход,
Чем ровный путь, которым идут тени.
118 И я: «Скажи, учитель, что за гнёт
С меня ниспал? И силы вновь берутся,
И тело от ходьбы не устаёт».
121 И он: «Когда все P, что остаются
На лбу твоем, хотя тусклей и те,[38]
Совсем, как это первое, сотрутся,
124 Твои стопы, в стремленье к высоте,
Не только поспешат неутомимо,
Но будут радоваться быстроте».
127 Тогда, как тот, кому неощутимо
Что-либо прицепилось к волосам,
Заметя взгляды проходящих мимо,
130 На ощупь проверяет это сам,
И шарит, и находит, и руками
Свершает недоступное глазам,—
33 Так я, широко поводя перстами,
Из врезанных рукою ключаря
Всего шесть букв нащупал над бровями;
136 Вождь улыбнулся, на меня смотря.
Песнь тринадцатая >>>
Источник: Данте Алигьери. Божественная комедия. Перевод М.Лозинского. — М.: "Правда", 1982.
|
|
1. Да́нте Алигье́ри (1265—1321) — итальянский поэт, мыслитель,
богослов, один из основоположников литературного итальянского языка, политический деятель. Создатель «Комедии» (позднее получившей эпитет «Божественной»).
По собственному признанию Данте, толчком к пробуждению в нем поэта явилась трепетная и благородная любовь к дочери друга его отца Фолько
Портинари - юной и прекрасной Беатриче. Поэтическим документом этой любви осталась автобиографическая исповедь "Новая Жизнь" ("Vita nuova"),
написанная у свежей могилы возлюбленной, скончавшейся в 1290 году.
«Боже́ственная коме́дия» (итал. La Commedia, позже La Divina Commedia) — поэма, написанная Данте Алигьери в период приблизительно с 1308 по 1321 год и дающая
наиболее широкий синтез средневековой культуры и онтологию мира. Это настоящая средневековая энциклопедия научных, политических, философских, моральных,
богословских знаний.
Поэма делится на три части, или кантики, — «Ад», «Чистилище» и «Рай» — каждая из которых состоит из 33 песен (34 песни в первой части «Ад», как
символ дисгармонии). Вся она написана трёхстрочными строфами с особой схемой рифмовки, так называемыми терцинами. ( вернуться)
2. Чистилище (лат.) — Пройдя по узкому коридору из центра земли во второе её полушарие,
Данте и Вергилий оказываются на поверхности земли. Там, в середине острова, окружённого океаном, возвышается гора в форме усечённого конуса — Чистилище,
состоящее, как и Ад, из ряда кругов, сужающихся к вершине горы.
Ангел, охраняющий вход в чистилище, впускает Данте в первый круг чистилища, перед этим начертав мечом на его лбу семь P (Peccatum — грех), символизирующие
семь смертных грехов. С прохождением каждого круга исчезает по одной букве; когда, достигнув вершины Чистилища, Данте вступает в расположенный там «земной рай»,
он уже свободен от начертанных стражем чистилища знаков. Круги последнего населены душами грешников, искупающих свои прегрешения. Здесь очищаются гордецы,
принуждённые сгибаться под бременем давящих их спину тяжестей, завистники, гневливые, нерадивые, алчные и пр.
Вергилию, не узнавшему крещения, нет доступа в рай, поэтому он исчезает, доведя Данте до райских врат. ( вернуться)
3. «Осанна» (еврейск.— спаси, сохрани) — приветственное восклицание. ( вернуться)
4. Дневная манна — хлеб насущный, в смысле: духовная пища, небесная благодать. ( вернуться)
5. Я был латинянин… — это Омберто Альдобрандески, граф Сантафьора (Ч., VI, 111),
погибший в 1259 г. при осаде сьенцами его замка Кампаньятико. ( вернуться)
6. Мать у всех одна... — земля. ( вернуться)
7. Вся чадь — вся дружина. ( вернуться)
8. Одеризи из Губбьо — прославленный в свое время миниатюрист (умер в 1299 г.). ( вернуться)
9. «Иллюминур», как говорят в Париже... — то есть миниатюра. ( вернуться)
10. Франко из Болоньи — миниатюрист, современник Данте. ( вернуться)
11. Чимабуэ — флорентийский живописец (умер ок. 1302 г.). ( вернуться)
12. Джотто — знаменитый итальянский живописец (умер в 1337 г.), друг Данте. ( вернуться)
13. Первый Гвидо — поэт Гвидо Гвиницелли (умер в 1276 г.) (Ч., XXVI, 91 и прим.);
«новый Гвидо» — Гвидо Кавальканти (умер в 1300 г.), друг Данте (см. А., X, 58–72; 109–111). ( вернуться)
14. Звёздный кружится чертог. — по Данте («Пир», II, 14), движение звёздного
неба с запада на восток равно одному градусу в сто лет. ( вернуться)
15. По всей Тоскане прогремел. — провенцан Сальвани (см. ст. 121), вождь тосканских гибеллинов,
стоявший во главе Сьенской республики, «когда надорвалась злость» флорентийских гвельфов, разбитых при Монтаперти в 1260 г.
В 1269 г. при Колле ди Вальдельса, где флорентийцы в свой черёд разгромили сьенцев, он был взят в плен и обезглавлен, а сьенские
гвельфы, вернувшись к власти, снесли его дома. ( вернуться)
16. Когда один из друзей Провенцана Сальвани был взят в плен Карлом I Анжуйским и тот
потребовал за него огромный выкуп, угрожая казнью пленника, гордый Сальвани сел на Кампо, главной площади Сьены, и смиренно просил горожан
помочь ему собрать требуемые деньги. Пленник был выкуплен. За этот свой поступок Провенцан «и не остался там», то есть у подножия горы Чистилища. ( вернуться)
17. Данте поймет, что значит: «Он каждой жилой был дрожать готов» (ст. 138), когда
его «соседи», флорентийцы, вынудят его прибегать в изгнании к чужой помощи (ср. Р., XVII, 58–60). ( вернуться)
18. Посмотри под ноги! — на резные изображения, являющие примеры наказанной гордости
(ст. 25–63). ( вернуться)
19. Имеется в виду Люцифер. ( вернуться)
20. Бриарей — гигант, сраженный молнией Зевса (Ч., XII, 28–30).
Вергилий изображает его в «Энеиде» (X, 565–568) сторуким исполином; здесь же (ст. 103–105) он описывает его похожим на человекообразного Эфиальта.
Также он упоминается: А., ХХХI, 98. ( вернуться)
21. Тимбрей (одно из прозвищ Аполлона), Марс и Паллада, окружив Зевса,
смотрят на сражённых ими гигантов (А., XXXI, 44–45 и прим.). ( вернуться)
22. Немврод — из библейской легенды, царствовавший в земле Сеннаар, который замыслил
построить башню до небес, что привело к смешению прежде единого языка, и люди перестали понимать речь друг друга.
Данте уделяет ему участь богоборцев-гигантов. (А., XXXI, 46–81). ( вернуться)
23. Ниобея, жена Амфиона (А., XXXII, 11), гордая своими семью сыновьями и семью
дочерьми, глумилась над Латоной, матерью всего лишь двух близнецов — Аполлона и Дианы.
Тогда дети богини убили стрелами всех детей Ниобеи, которая от горя окаменела (Метам., VI, 146–312). ( вернуться)
24. Саул, царь израильский, побежденный филистимлянами на горе Гелвуе, пал
на свой меч (Библия). ( вернуться)
25. Нет росы, дождя и трав! — узнав о смерти Саула, Давид воскликнул: «Горы Гелвуйские!
да [не сойдёт] ни роса, ни дождь на вас, и да не будет на вас полей с плодами…» (Библия). ( вернуться)
26. Арахна — искусная лидийская ткачиха (Метам., VI, 5-145), состязавшаяся
с Афиной Палладой и превращенная ею в паука (А., XVII, 18).
Здесь она изображена в самый миг превращения. ( вернуться)
27. Ровоам — жестокий израильский царь, спасающийся бегством от народного восстания (Библия).
( вернуться)
28. Сын Эдипа, Полиник, ища себе союзников, чтобы отвоевать Фивы у своего брата Этеокла,
подарил тщеславной Эрифиле, жене аргосского царя Амфиарая (А., XX, 31–39 и прим.), ожерелье Гармонии, приносившее несчастие всем его
обладательницам, и она указала ему, где прячется её муж, который скрылся, зная, что лишится жизни, если отправится в этот поход.
Когда Амфиарай погиб под Фивами, его сын Алкмеон, выполняя мщение, завещанное отцом, убил свою мать (ср. Р., IV, 103–105), так что она
прокляла «убор, ей на погибель данный». ( вернуться)
29. Надменный Сеннахирим, царь ассирийский, был убит во храме своими сыновьями (Библия).
( вернуться)
30. Тамириса, скифская царица, отмщая Киру за гибель своего сына, разгромила
персидское войско, велела отрубить голову павшего в битве царя и положить её в мех, наполненный человеческой кровью. При этом она воскликнула:
«Упейся кровью, которой ты тридцать лет ненасытимо жаждал!» (Орозий, История, II, 7). ( вернуться)
31. Когда ассирийский полководец Олоферн осаждал Ветилую, иудеянка Юдифь
пришла к нему в шатёр и обезглавила его. Ассирийцы обратились в бегство (Библия). ( вернуться)
32. Прислужницы дня — Оры (в античной мифологии — богини времён года, а также часов дня),
сменяющие друг друга на солнечной колеснице (Ч., XXII, 118–120).
Уже минул шестой час после восхода солнца, то есть минул полдень. ( вернуться)
33. Взмахом крыльев ангел стёр одно из «P», вырезанных на челе у Данте (Ч., IX, 112–114).
( вернуться)
34. Ступенчатый подъём во второй круг Данте сравнивает с тропой, по которой,
выйдя из Флоренции и перейдя через мост Рубаконте (ныне Ponte alle Grazie), поднимаются к церкви Сан-Миниато. См. подробнее
о церкви Сан-Миниато на странице "Флоренция. Путешествия по миру". ( вернуться)
35. Юдоль порядка — так иронически названа Флоренция. ( вернуться)
36. Когда блюлась тетрадь и чтилась кадка... — то есть когда общественные деятели
Флоренции были честнее.
Данте намекает на два громких мошенничества, случившиеся в его время: мессер Никкола Аччайоли и судья Бальдо д’Агульоне (Р., XVI, 55–56 и прим.)
удалили из нотариальной книги компрометирующую запись, а Дуранте Кьярамонтези, ведавший продажей соли, уменьшил объём казенной кадки, чтобы обмеривать
покупателей. ( вернуться)
37. «Beati pauperes spiritu» (лат.) — «Блаженны нищие духом». ( вернуться)
38. Хотя тусклей и те… — после того как стёрлось первое «P», знак гордости, корня
всех грехов, стали тусклей и остальные знаки, тем более что гордость была главным грехом Данте (Ч., XIII, 136–138). ( вернуться)
|
| |
|
Пия де Толомеи – дама родом из Сиены, предположительно жившая в XIII веке и убитая своим мужем.
...То вспомни также обо мне, о Пии!
Я в Сьене жизнь, в Маремме смерть нашла...
Иллюстрации Гюстава Доре ко 2-й части «Божественной комедии». Purgatory (Чистилище), 1868 год.
В 1855 году Гюстав Доре (1832-1883) начинает работу над серией иллюстраций к «Божественной комедии» Данте Алигьери, открыв тем самым грандиозный творческий проект
«Шедевры литературы».
|
|
|
| |
|
