Зарубежная литература |
| |
Данте Алигьери
(1265—1321) |
БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ [ 1]
(Перевод М. Лозинского) |
Ад
Чистилище
Рай
РАЙ[2]
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ
Вознесение сквозь сферу огня
1 Лучи того, кто движет мирозданье,
Все проницают славой и струят
Где — большее, где — меньшее сиянье.
4 Я в тверди был,[3] где свет их восприят
Всего полней; но вел бы речь напрасно
О виденном вернувшийся назад;
7 Затем что, близясь к чаемому страстно,
Наш ум к такой нисходит глубине,
Что память вслед за ним идти не властна.
10 Однако то, что о святой стране
Я мог скопить, в душе оберегая,
Предметом песни воспослужит мне.
13 О Аполлон, последний труд свершая,
Да буду я твоих исполнен сил,
Как ты велишь, любимый лавр[4] вверяя.
16 Мне из зубцов Парнаса нужен был
Пока один;[5] но есть обоим дело,
Раз я к концу ристанья приступил.
19 Войди мне в грудь и вей, чтоб песнь звенела,
Как в день, когда ты Марсия[6] извлек
И выбросил из оболочки тела.
22 О вышний дух, когда б ты мне помог
Так, чтобы тень державы осиянной
Явить, в мозгу я впечатленной мог,
25 Я стал бы в сень листвы, тебе желанной,
Чтоб на меня возложен был венец,
Моим предметом и тобой мне данный.
28 Ее настолько редко рвут, отец,
Чтоб кесаря почтить или поэта,
К стыду и по вине людских сердец,
31 Что богу Дельф[7] должно быть в радость это,
Когда к пенейским листьям[8] взор воздет
И чье-то сердце жаждой их согрето.
34 За искрой пламя ширится вослед:
За мной, быть может, лучшими устами
Взнесут мольбу, чтоб с Кирры был ответ.
37 Встает для смертных разными вратами
Лампада мира; но из тех, где слит
Бег четырех кругов с тремя крестами,
40 По лучшему пути она спешит
И с лучшею звездой, и чище сила
Мирскому воску оттиск свой дарит.[9]
43 Почти из этих врат там утро всплыло,
Здесь вечер пал, и в полушарьи том
Все стало белым, здесь все черным было,
46 Когда, налево обратясь лицом,
Вонзилась в солнце Беатриче взором;[10]
Так не почиет орлий взгляд на нем.
49 Как луч выходит из луча, в котором
Берет начало, чтоб отпрянуть ввысь, —
Скиталец в думах о возврате скором,[11] —
52 Так из ее движений родились,
Глазами в дух войдя, мои; к светилу
Не по-людски глаза мои взнеслись.
55 Там можно многое, что не под силу
Нам здесь, затем что создан тот приют
Для человека по его мерилу.[12]
58 Я выдержал недолго, но и тут
Успел заметить, что оно искрилось,
Как взятый из огня железный прут.
61 И вдруг сиянье дня усугубилось,
Как если бы второе солнце нам
Велением Могущего явилось.
64 А Беатриче к вечным высотам
Стремила взор; мой взгляд низведши вскоре,
Я устремил глаза к ее глазам.
67 Я стал таким, в ее теряясь взоре,
Как Главк[13] , когда вкушенная трава
Его к бессмертным приобщила в море.
70 Пречеловеченье[14] вместить в слова
Нельзя; пример мой[15] близок по приметам,
Но самый опыт — милость божества.
73 Был ли я только тем, что в теле этом
Всего новей,[16] Любовь, господь высот,
То знаешь ты, чьим я вознесся светом.
76 Когда круги, которых вечный ход
Стремишь, желанный, ты,[17] мой дух призвали
Гармонией, чей строй тобой живет,[18]
79 Я видел — солнцем загорелись дали[19]
Так мощно, что ни ливень, ни поток
Таких озер вовек не расстилали.
82 Звук был так нов, и свет был так широк,
Что я горел постигнуть их начало;
Столь острый пыл вовек меня не жег.
85 Та, что во мне, как я в себе, читала, —
Чтоб мне в моем смятении — помочь,
Скорей, чем я спросил, уста разъяла
88 И начала: «Ты должен превозмочь
Неверный домысл; то, что непонятно,
Ты понял бы, его отбросив прочь.
91 Не на земле ты, как считал превратно,
Но молния, покинув свой предел,
Не мчится так, как ты к нему обратно».[20]
94 Покров сомненья с дум моих слетел,
Снят сквозь улыбку речью небольшою,
Но тут другой на них отяготел,
97 И я сказал: «Я вновь пришел к покою
От удивленья; но дивлюсь опять,
Как я всхожу столь легкою средою».
100 Она, умея вздохом сострадать,
Ко мне склонила взор неизреченный,
Как на дитя в бреду — взирает мать,
103 И начала: «Все в мире неизменный
Связует строй; своим обличьем он
Подобье бога придает вселенной.
106 Для высших тварей в нем отображен
След вечной Силы, крайней той вершины,
Которой служит сказанный закон.
109 И этот строй объемлет, всеединый,
Все естества, что по своим судьбам! —
Вблизи или вдали от их причины.
112 Они плывут к различным берегам
Великим морем бытия, стремимы
Своим позывом, что ведет их сам.
115 Он пламя мчит к луне, неудержимый;
Он в смертном сердце[21] возбуждает кровь;
Он землю вяжет в ком неразделимый.
118 Лук этот[22] вечно мечет, вновь и вновь,
Не только неразумные творенья,
Но те, в ком есть и разум и любовь.
121 Свет устроительного провиденья
Покоит твердь, объемлющую ту,
Что всех поспешней быстротой вращенья.
124 Туда, в завещанную высоту,
Нас эта сила тетивы помчала,
Лишь радостную ведая мету.
127 И все ж, как образ отвечает мало
Подчас тому, что мастер ждал найти,
Затем что вещество на отклик вяло, —
130 Так точно тварь от этого пути
Порой отходит, властью обладая,
Хоть дан толчок, стремленье отвести;
133 И как огонь, из тучи упадая,
Стремится вниз,[23] так может первый взлет
Пригнуть обратно суета земная.
136 Дивись не больше, — это взяв в расчет, —
Тому, что всходишь, чем стремнине водной,
Когда она с вершины вниз течет.
139 То было б диво, если бы, свободный
От всех помех, ты оставался там,
Как сникший к почве пламень благородный».
142 И вновь лицо подъяла к небесам.
ПЕСНЬ ВТОРАЯ
Первое небо — Луна
1 О вы, которые в челне зыбучем,
Желая слушать, плыли по волнам
Вослед за кораблем моим певучим,
4 Поворотите к вашим берегам!
Не доверяйтесь водному простору!
Как бы, отстав, не потеряться вам!
7 Здесь не бывал никто по эту пору:
Минерва веет, правит Аполлон,
Медведиц — Музы указуют взору,
10 А вы, немногие, что испокон
Мысль к ангельскому хлебу обращали,
Хоть кто им здесь живет — не утолен,
13 Вам можно смело сквозь морские дали
Свой струг вести там, где мой след вскипел,
Доколе воды ровными не стали.
16 Тех, кто в Колхиду путь преодолел,
Не столь большое ждало удивленье,
Когда Ясон предстал как земледел.[24]
19 Врожденное и вечное томленье
По божьем царстве мчало наш полет,
Почти столь быстрый, как небес вращенье.
22 Взор Беатриче не сходил с высот,
Мой взор — с нее. Скорей, чем с самострела
Вонзится, мчится и сорвется дрот,
25 Я долетел до чудного предела,
Привлекшего глаза и разум мой;
И та, что прямо в мысль мою глядела, —
28 Сияя радостью и красотой:
«Прославь душой того, — проговорила, —
Кто дал нам слиться с первою звездой».[25]
31 Казалось мне — нас облаком накрыло,
Прозрачным, гладким, крепким и густым,
Как адамант, что солнце поразило.
34 И этот жемчуг, вечно нерушим,
Нас внутрь воспринял, как вода — луч света,
Не поступаясь веществом своим.
37 Коль я был телом, и тогда, — хоть это
Постичь нельзя, — объем вошел в объем,
Что должно быть, раз тело в тело вдето,
40 То жажда в нас должна вспылать огнем
Увидеть Сущность, где непостижимо
Природа наша слита с божеством.
43 Там то, во что мы верим, станет зримо,
Самопонятно без иных мерил;
Так — первоистина неоспорима.
46 Я молвил: «Госпожа, всей мерой сил
Благодарю того, кто благодатно
Меня от смертных стран отъединил.
49 Но что, скажите, означают пятна
На этом теле, вид которых нам
О Каине[26] дает твердить превратно?»
52 Тогда она с улыбкой: «Если там
Сужденья смертных ложны, — мне сказала, —
Где не прибегнуть к чувственным ключам,
55 Взирай на это, отстраняя жало
Стрел удивленья, раз и чувствам вслед,
Как видишь, разум воспаряет вяло.
58 А сам ты мыслишь как?» И я в ответ:
«Я вижу этой разности причину
В том, скважен ли, иль плотен сам предмет».[27]
61 Она же мне: «Как мысль твоя в пучину
Неистинного канет, сам взгляни,
Когда мой довод я навстречу двину.
64 Восьмая твердь[28] являет вам огни,
И многолики, при числе несчетном,
Количеством и качеством они.[29]
67 Будь здесь причина в скважном или плотном,
То свойство[30] было бы у всех одно,
Делясь неравно в сонме быстролетном.
70 Различье свойств различьем рождено
Существенных начал,[31] а по ответу,
Что ты даешь, начало всех равно.
73 И сверх того, будь сумрачному цвету
Причиной скважность, то или насквозь
Неплотное пронзало бы планету,
76 Или, как в теле рядом ужилось
Худое с толстым, так и тут примерно
Листы бы ей перемежать пришлось.[32]
79 О первом[33] бы гласили достоверно
Затменья солнца: свет сквозил бы здесь,
Как через все, что скважно и пещерно.
82 Так не бывает. Вслед за этим взвесь
Со мной второе;[34] и его сметая,
Я домысл твой опровергаю весь.
85 Коль скоро эта скважность — не сквозная,
То есть предел, откуда вглубь лежит
Ее противность, дальше не пуская.
88 Отсюда чуждый луч назад бежит,
Как цвет, отосланный обратно в око
Стеклом, когда за ним свинец укрыт.
91 Ты скажешь мне, что луч, войдя глубоко,
Здесь кажется темнее, чем вокруг,
Затем что отразился издалека.
94 Чтоб этот довод рухнул так же вдруг,
Тебе бы опыт сделать не мешало;
Ведь он для вас — источник всех наук.
97 Возьми три зеркала, и два сначала
Равно отставь, а третье вдаль попять,
Чтобы твой взгляд оно меж них встречало.
100 К ним обратясь, свет за спиной приладь,
Чтоб он все три зажег, как строй светилен,
И ото всех шел на тебя опять.
103 Хоть по количеству не столь обилен
Далекий блеск, он яркостью своей
Другим, как ты увидишь, равносилен.
106 Теперь, как под ударами лучей
Основа снега зрится обнаженной
От холода и цвета прежних дней,
109 Таков и ты, и мысли обновленной
Я свет хочу пролить такой живой,
Что он в глазах дрожит, воспламененный.
112 Под небом, где божественный покой,
Кружится тело некое, чья сила
Все то, что в нем, наполнила собой.[35]
115 Твердь вслед за ним,[36] где столькие светила,
Ее распределяет естествам,[37]
Которые, не слив с собой, вместила.
118 Так поступает к остальным кругам
Премного свойств, которые они же
Приспособляют к целям и корням.[38]
121 Строй членов мира, как, всмотревшись ближе,
Увидел ты, уступами идет
И, сверху взяв, потом вручает ниже.
124 Следи за тем, как здесь мой шаг ведет
К познанью истин, для тебя бесценных,
Чтоб знать потом, где пролегает брод.
127 Исходят бег и мощь кругов священных,
Как ковка от умеющих ковать,
От движителей некоих блаженных.[39]
130 И небо, где светил не сосчитать,
Глубокой мудрости, его кружащей,
Есть повторенный образ и печать.
133 И как душа, под перстью преходящей,
В разнообразных членах растворясь,
Их направляет к цели надлежащей,
136 Так этот разум,[40] дробно расточась
По многим звездам, благость изливает,
Вокруг единства своего кружась.
139 И каждая из разных сил[41] вступает
В связь с драгоценным телом,[42] где она,
Как в людях жизнь, по-разному мерцает.
142 Ликующей природой рождена,
Влитая сила светится сквозь тело,
Как радость сквозь зрачок излучена.
145 В ней — ключ к тому, чтоб разное блестело
По-разному, не в плотности отнюдь:
В ней — то начало, что творит всецело,
148 По мере благости, и блеск и муть».
Песнь третья >>>
Источник: Данте Алигьери. Божественная комедия. Перевод М.Лозинского. — М.: "Правда", 1982.
|
|
1. Да́нте Алигье́ри (1265—1321) — итальянский поэт, мыслитель,
богослов, один из основоположников литературного итальянского языка, политический деятель. Создатель «Комедии» (позднее получившей эпитет «Божественной»).
По собственному признанию Данте, толчком к пробуждению в нем поэта явилась трепетная и благородная любовь к дочери друга его отца Фолько
Портинари - юной и прекрасной Беатриче. Поэтическим документом этой любви осталась автобиографическая исповедь "Новая Жизнь" ("Vita nuova"),
написанная у свежей могилы возлюбленной, скончавшейся в 1290 году.
«Боже́ственная коме́дия» (итал. La Commedia, позже La Divina Commedia) — поэма, написанная Данте Алигьери в период приблизительно с 1308 по 1321 год и дающая
наиболее широкий синтез средневековой культуры и онтологию мира. Это настоящая средневековая энциклопедия научных, политических, философских, моральных,
богословских знаний.
Поэма делится на три части, или кантики, — «Ад», «Чистилище» и «Рай» — каждая из которых состоит из 33 песен (34 песни в первой части «Ад», как
символ дисгармонии). Вся она написана трёхстрочными строфами с особой схемой рифмовки, так называемыми терцинами. ( вернуться)
2. «Рай», около 1315—1321, эта часть вышла в свет уже после смерти поэта.
В земном раю Данте встречает Беатриче, восседающую на колеснице, запряжённой грифом (аллегория торжествующей церкви); она убеждает Данте покаяться и
возносит его, уже просветлённого, на небеса.
В третьей кантике поэмы Данте странствует по семи сферам рая, опоясывающим землю и соотносимым с семью планетами (согласно принятой тогда Птолемеевой системе):
сферы Луны, Меркурия, Венеры и т. п., за ними расположены сферы неподвижных звёзд, хрустальная сфера и Эмпирей, — бесконечная область, предназначенная для
блаженных, созерцающих Бога, — последняя сфера, дающая жизнь всему сущему. Пролетая по сферам, ведомый Бернардом, Данте видит императора Юстиниана,
знакомящего его с историей Римской империи, учителей веры, мучеников за веру (их сияющие души образуют сверкающий крест); возносясь всё выше и выше,
Данте видит Христа и деву Марию, ангелов и, наконец, перед ним раскрывается «небесная Роза» — местопребывание блаженных. Здесь Данте приобщается
высшей благодати, достигая общения с Творцом. ( вернуться)
3. Я в тверди был... — то есть в Эмпирее. Над девятью небесами Птолемеевой системы
Данте, согласно с церковным учением, помещает десятое, недвижный Эмпирей (греч. — пламенный), обитель божества. ( вернуться)
4. Любимый лавр. — В лавр была превращена нимфа Дафна, убегавшая от влюбленного
Аполлона (Метам., I, 452-567). ( вернуться)
5. Мне из зубцов Парнаса нужен был пока один… — До сих пор поэт нуждался в покровительстве
только той из двух вершин Парнаса, на которой обитают музы. Теперь ему требуется содействие второй вершины, Кирры (ст. 36), обители Аполлона.
( вернуться)
6. Марсий — сатир, состязавшийся в музыкальном искусстве с Аполлоном, который
победил его и содрал с него кожу (Метам., VI, 382-400). ( вернуться)
7. Богу Дельф — Аполлону. ( вернуться)
8. К пенейским листьям... — то есть к лавровым. Дафна, превращенная в лавр
(см. прим. 15), была дочерью бога реки Пенея. ( вернуться)
9. В зависимости от времени года, солнце ( лампада мира ) восходит в разных точках
горизонта ( разными вратами ). В весеннее равноденствие, восходя в той точке, где пересечение четырех кругов (горизонта, экватора, зодиака и
равноденственного колюра) образует три креста, оно движется в небе по лучшему пути, потому что это — наилучшее время года, и с лучшею звездою,
то есть в созвездии Овна (ср. А., I, 37-40), что позволяет ему благотворно влиять на земную жизнь ( мирской воск ). ( вернуться)
10. Почти из этих врат... в солнце Беатриче взором... (см. прим. 37…42) — потому
что весеннее равноденствие уже миновало, — утро всплыло там, то есть в южном полушарии, в то время как здесь, в северном полушарии, пал вечер.
Этими словами Данте указывает, в какое благоприятное время года и в какой благоприятной точке горизонта взошло солнце того дня, когда он вступил в Земной Рай.
Далее он говорит о том, что случилось в полдень этого же дня (ср. Ч., XXXIII, 103…105), после того как, испив от струй Эвнои, он возвратился к Беатриче
(Ч., XXXIII, 142-145): И в полушарье том, то есть в южном, все стало белым, то есть все озарилось светом полдня (в силу чего здесь, в северном полушарии,
все черным было ), когда Беатриче, обратясь лицом налево (потому что перед этим она стояла лицом к востоку и полуденное солнце было слева от нее), вонзилась
в солнце взором ; Данте последовал ее примеру (стр. 52-54), но, не выдержав блеска, устремил глаза к ее глазам (ст. 66) и начал, незаметно для себя,
возноситься вместе с нею в небесные сферы (ст. 91). ( вернуться)
11. Смысл: «Как световой луч дает начало отраженному лучу, напоминающему скитальца,
прошедшего полпути и стремящегося вернуться домой…» ( вернуться)
12. По его мерилу — то есть применительно к высшей мере его способностей.
( вернуться)
13. Главк — рыбак, отведавший чудесной травы и превратившийся в морского бога
(Метам., XIII, 898-968). ( вернуться)
14. Пречеловеченье (Trasumanar) — превращение в нечто большее, чем человек. ( вернуться)
15. Пример мой — пример Главка. ( вернуться)
16. Только тем, что в теле этом всего новей — то есть только душой, которая создается
позже всего (Ч., XXV, 67-75). ( вернуться)
17. Круги, которых вечный ход стремишь, желанный, ты — то есть небесные сферы,
вращаемые девятым, кристальным небом, или Перводвигателем, который, в свою очередь, вращается с непостижимой быстротой, потому что, как Данте поясняет
в «Пире» (II, 3[4]), каждая его частица жаждет соединиться с каждой из частиц объемлющего его неподвижного Эмпирея. ( вернуться)
18. Мой дух призвали гармонией — то есть привлекли мое внимание гармоническими
созвучиями, производимыми, как учил Платон, вращением небес (Ч., XXX, 93). ( вернуться)
19. Солнцем загорелись дали… — То, что Данте принял за солнечное сияние, было,
очевидно, сферой огня (Ч., IX, 30 и прим.). ( вернуться)
20. Смысл: «Молния, покинув свой предел, то есть сферу огня (см. прим. 133-134),
мчится вниз с меньшей быстротой, чем мчишься ты обратно к нему, то есть к твоему пределу, к небу». ( вернуться)
21. ...в смертном сердце... — В смертном сердце животных. ( вернуться)
22. Лук этот — то есть этот позыв (ст. 114), этот инстинкт. ( вернуться)
23. И как огонь, из тучи упадая… — В средние века полагали, что молния, то есть
огненный пар, зажатый в водяных парах тучи, расширяясь, прорывает их в наиболее слабой их стороне, а именно в той, которая обращена к земле, и потому
устремляется вниз, хотя огню свойственно стремиться ввысь, к сфере огня (ср. ст. 115). ( вернуться)
24. Смысл: «Читателей „Рая“ ждет еще большее удивление, чем приплывших в Колхиду
аргонавтов, когда они увидели, как их вождь Ясон вспахивает на огнедышащих быках заветное поле, сеет на нем драконьи зубы и одолевает вышедших из-под
земли воинов» (Метам., VII, 100-143). ( вернуться)
25. Слиться с первою звездой… — Данте и Беатриче достигли Луны, ближайшего к земле
светила, и погружаются в ее недра, как это с ними будет и на остальных планетах. ( вернуться)
26. О Каине… — Народная фантазия видела в лунных пятнах фигуру Каина с вязанкой
хвороста (А., XX, 126). ( вернуться)
27. Я вижу этой разности причину… иль плотен сам предмет… — «Эту разность», то есть
чередование светлых и темных пространств на поверхности Луны, Данте в своем «Пире» (II, 13 [14]), следуя Аверроэсу, объяснял разной степенью
плотности отдельных частей лунного шара. Более плотные части якобы лучше отражают солнечный свет, чем более скважные.
В дальнейших стихах устами Беатриче он опровергает это мнение как ошибочное (ср. Р., XXII, 139-141). ( вернуться)
28. Восьмая твердь — небо звезд. ( вернуться)
29. Многолики… количеством и качеством — то есть различны по количеству и качеству
излучаемого света. ( вернуться)
30. Свойство — влиять на землю. ( вернуться)
31. Существенное начало (principium formale) — термин схоластической философии,
означающий то образующее начало, которое придает телам их отличительные особенности и свойства. ( вернуться)
32. Листы — то есть плотные и скважные слои вещества, подобные страницам в книге.
( вернуться)
33. О первом — то есть о скважности, проходящей местами насквозь через лунный шар.
( вернуться)
34. Второе — то есть то предположение, что в лунном шаре перемежаются плотные и
скважные слои. ( вернуться)
35. Под небом, где божественный покой — то есть внутри неподвижного Эмпирея
кружится тело некое, то есть девятое небо, или Перводвигатель (см. прим. Р., I, 76-77). ( вернуться)
36. Твердь вслед за ним — восьмое небо, небо звезд. ( вернуться)
37. Естествам — то есть звездам и ниже лежащим небесам. ( вернуться)
38. Приспособляют к целям и корням. — Смысл: «Каждое небо (круг) приспособляет свойства,
полученные им от выше лежащих небес, к своим целям и воздействует на причины (корни) явлений». ( вернуться)
39. От движителей некоих блаженных. — Согласно объяснению Беатриче, небеса вращаются
не сами, а приводятся в движение ангелами, которые наделяют их силой влияния. Этих «движителей» Данте обозначает словами: «глубокая мудрость»
(mente profonda), ст. 131; «разум» (intelligenza), ст. 136; «умы» (intelletti). P., VIII, 110. (Ср. А., VII, 73-76; Р., VIII, 34-37; 106-111;
XXVIII, 78; XXIX, 43-45.) ( вернуться)
40. Этот разум. — то есть «движитель» звездного неба. ( вернуться)
41. Каждая из разных сил — которые «разум» восьмого неба сообщает звездам.
( вернуться)
42. С драгоценным телом — то есть с небесным светилом. ( вернуться)
|
| |
|
Данте смотрит на Беатриче, и все остальные мысли покидают его.
Иллюстрации Гюстава Доре к 3-й части «Божественной комедии». Paradise (Рай), 1868 год.
В 1855 году Гюстав Доре (1832-1883) начинает работу над серией иллюстраций к «Божественной комедии» Данте Алигьери, открыв тем самым грандиозный творческий проект
«Шедевры литературы».
|
|
|
| |
|
